В ночных кошмарах мне снится суфлер.

- Лиза, вы окончили ГИТИС. Как получилось, что театровед оказался на ТВ?

Начнем с того, что я не единственный представитель этого славного цеха, которого постигла такая участь. Вот хотя бы руководитель моего курса Наталья Анатольевна Крымова, один из самых метких театральных критиков и интересный исследователь театра, очень успешно работала на телевидении, и ее телеработы до сих пор вспоминают с удовольствием. Что же до меня, то я совершенно не собиралась идти на телевидение и всячески себя от этого ограждала. На практику в институте я отправилась в журнал «Искусство кино». Здесь замечу, что это серьезный, но в то же время развернутый к широкой публике журнал. Мне всегда немного претили фундаментальные науки и сидение в башне из слоновой кости. Серьезная исследовательская работа, погружение в глубокие архивы меня всегда пугали тем, что можно забраться так далеко, что ниточка, которая связывает тебя с внешним миром, порвется и ты не сможешь вернуться. В этом смысле журнал «Искусство кино» был для меня оптимальной формой, чтобы иметь возможность серьезно отнестись к любому пустяку, подумать, поизучать, а потом написать, в то же время не доходя до интегральных схем. В «Искусстве кино» тогда работал Петр Шепотинник, который уже сделал на РТР «Команду-2» и как раз запускал «Кинескоп» на ТВ-6. Он и привел меня на ТВ. А потом пошло-поехало. Видимо, написано на роду или где это пишут, не знаю.

- Телевидение и театр все-таки похожи?

Я бы не стала сравнивать - это совершенно разные вещи. Общее только в публичности оных. Телевидение - безусловно искусство, во всех его проявлениях. Оно живет по законам искусства. Мы об этом забыли отчасти оттого, что у нас, в принципе, нет телевизионной критики. О телевидении пишут только, кто ушел, кто пришел, где какой скандал, у кого сколько денег и какой политической платформы придерживается тот или иной теледеятель. А классических рецензий не пишут.

Вот, например, к юбилею Высоцкого вышла вторая серия фильма Евгения Киселева, сценариста Виктории Дубицкой и режиссера Веры Сторожевой «Таганка с мастером и без». Кино, потрясающее хотя бы тем, какого уровня документы были обнародованы. Уникальные пленки, которые сняли сами таганковцы во время эпохального собрания труппы, завершившегося окончательным разрывом Любимова и Губенко. Я уж не говорю о том, как деликатно он сделан. И кто об этом написал?

В данном случае я не воздаю хвалы своему начальнику, просто я до сих пор нахожусь под впечатлением от этой работы. А телевизионных журналистов интересует лишь то, сколько ТВС дадут денег, что об этом говорят акционеры и наемные работники вроде меня. Это и есть наше телевидение в отражении печатных изданий.

Сколько было горя и досады по поводу закрытия последней версии «Намедни» Парфенова! Но за весь год существования этой программы кто-нибудь что-нибудь внятное написал о ней, кроме того, что она - «самая стильная»? В архивах остаются только газеты - телевизионная продукция долго не хранится, пленка портится. Значит, через много лет исследователи узнают только, что Леонид Парфенов делал самую стильную программу.

- А в театр и кино по-прежнему ходите?

Все вытоптано! Многие мои приятели из этой среды звонили и говорили: «Ой, Лизка, у нас тут будет премьера, выставка (или еще что-нибудь), сходи». Говорю, что приду. И дальше следовал вопрос: «Сколько вас будет?». То есть меня звали не из-за меня, а из-за камеры НТВ, которую я приведу с собой. Поэтому я стала отказываться и до сих пор хожу по театрам редко и с тяжелой душой..

- А как в своей работе от новостей кино вы перешли к просто новостям?

Мне показалось, что я себя исчерпала в теме, которая на телевидении называется словом «культура». У меня возникло вдруг ощущение, что весь мой инструментарий затупился. Дело не в том, что кино стало скучным, спектакли неинтересными, просто я поймала себя на ощущении, что о какой бы премьере я ни рассказывала, у меня получается один и тот же сюжет. Я просто заскучала, и мне захотелось попробовать проанализировать другую форму реальности.

- Вы покинули НТВ вместе с командой Киселева. Почему?

Я поступила так, как сочла нужным согласно моим собственным представлениям и принципам.

- А как вы прокомментируете то, что сейчас происходит на НТВ?

Наверное, происходящее закономерно.

- Теперь вы ведете новости на ТВС. Но ведь читать новости куда менее интересно, чем ездить по командировкам, разве нет?

Нет, конечно. От корреспондентства тоже можно устать. Одно дело - это впечатления в их чистом виде. Другое - все, что приходится преодолеть для того, чтобы эти впечатления получить. Я домашний человек. Командировка - это когда ты впахиваешь с утра и до вечера. Чужой город, огни на чужих улицах, какие-то люди идут по своим делам, и ты понимаешь, что стопроцентно не встретишь ни одного знакомого. Хмурое мерзкое утро, холодная гостиница... От этого тоже устаешь. Есть какая-то дурацкая неписаная иерархия, по которой почему-то считается, что ведущий круче корреспондента. Я думаю, это круче только по степени ответственности, которую на себя берешь. Кто бы ни ошибся во время твоего эфира, все равно дурой будет Листова.

- Но ведь у ведущего и славы больше.

Во-первых, непонятно, хорошо ли это: меня почему-то чаще всего узнают зубные врачи. А когда я иду лечить зуб, мне это совершенно не надо. И немного смущает, потому что опознание происходит всегда в самый неподходящий момент, например, в магазине за покупкой гигиенических средств. Во-вторых, даже если считать, что слава - это хорошо, все равно один неверный шаг - и твоя слава оборачивается против тебя. Иногда приносят материал за несколько минут до эфира, и нет времени его отсмотреть. Надо принимать решение - либо ставить сразу, либо не ставить вообще. И если вдруг корреспондент допустил неточность, виноват все равно будет ведущий!

- И у вас бывают ляпы?

Конечно. Однажды была совершенно идиотская оговорка. Вместо «террористы проходили подготовку в лагерях чеченских боевиков» почему-то прочитала «террористы проходили подготовку в лагерях чеченских беженцев». И поняла, что, если начну извиняться и переговаривать, будет еще хуже. Другая история была, когда я только готовилась стать ведущей, на тракте-репетиции. Мне надо было прочитать подводку: «Сегодня деятелю Пупкину исполнилось 75 лет». Я почему-то читаю: «Сегодня деятелю Пупкину исполнилось БЫ». В принципе любую оговорку, мне кажется, можно исправить. Любую, кроме этой «бы». Не верите? Попробуйте сами придумать что-нибудь спасительное в такой ситуации.

- Наверное, вам все эти оговорки снятся?

Еще как! Я их называю производственными кошмарами! Сейчас снятся вариации на тему суфлера и моей папки. Суфлер - это экран на камере, размером сорок на сорок сантиметров, где бежит текст, который ты за двадцать минут до этого себе написал. И обычно мне снится, что я прихожу в студию, а вместо суфлера - огромный экран, как в кинотеатре, и на нем мелкие буквы, буквы, буквы идут, как фашисты на параде. Помимо суфлера у меня есть еще папка, в которой сложены все тексты по порядку - на случай, если суфлер вдруг сломается. Такая же папка у режиссера, редактора титров - у всех. Мне снится, что я прихожу на эфир, за тридцать секунд до него открываю папку и вижу, что там вместо текстов вырезки из газет, фантики, фотографии - макулатура.

- Наверное, вы трудоголик?

В данном случае надо оперировать не понятием «трудоголик», а понятием «ответственность», которая может быть перед работой, домом, родителями.

- Кстати, о родителях. У вас известные родственники. Отчим - журналист Владимир Мукусев, дед - композитор, автор легендарной «Тачанки». Это прибавляет вам ответственности или, скорее, мешает в работе?

У людей затем и есть фамилии, чтобы передавать их следующим поколениям. Вместе с некоторой долей ответственности. И неважно, ношу я фамилию своего деда Листова или какого-нибудь Пупкина (заранее прошу прощения у всех Пупкиных). Не я эту фамилию прославила - не мне ее позорить.

- Но ваш знаменитый дед оказал какое-то влияние на вас?

Я провела детство с человеком 1900 года рождения. Соответственно, с прису щими тому поколению манерами, взглядом на жизнь, отношением к ней. Это очень здорово, но иногда мне это мешает, от этого иногда мне тяжело общаться с некоторыми людьми. И чаще всего я слышу: «Ты все принимаешь близко к сердцу, относись ко всему легче». А я привыкла по-другому.

Совершенно точно поняла, что без деда не обошлось, когда поехала в командировку в Севастополь. Дед его просто обожал и очень много мне рассказывал. «Севастополь» - это было слово из моего детского лексикона. Но я в нем никогда не бывала. А когда я работала на НТВ, мне предложили поехать туда в командировку. Я поехала, толком не зная зачем. Приехала на три дня, а осталась на полтора месяца. Меня потрясло, с какой легкостью вся эта военно-морская культура стала абсолютно родной. Она открывалась мне, как виды на скоростном шоссе из хорошей машины. Город как будто сразу принял меня. Только в Севастополе у меня не было ощущения чужого города, чужих огней...

российский тележурналист

Биография

Мать - театровед, отец - инженер (живет в Германии, где занимается музыкой). Прадед, Константин Листов , был известным композитором, автором популярных песен: «В парке „Чаир“», «Если любишь - найди», «Думка», «Гренада», «Ходили мы походами», «Песня о тачанке», «В землянке», «Севастопольский вальс». Отчим Листовой, Владимир Мукусев , тележурналист, один из ведущих программы «Взгляд».

В 1994 году окончила театроведческий факультет Государственного института театрального искусства (ГИТИС), мастерская Натальи Крымовой. В 1993 году работала в журнале «Искусство кино» с режиссёром Петром Шепотинником (который был заведующим отделом). С 1994 года начала работать на телевидении, став корреспондентом программы «Кинескоп» Шепотинника на ТВ-6.

С 1995 года работала на НТВ в программе Леонида Парфёнова «Намедни». С 1997 года - корреспондент службы информации НТВ («Сегодня», «Итоги»). В марте 2001 года после смены руководства канала покинула НТВ вместе с командой Евгения Киселёва .

С мая 2001 года по январь 2002 года работала ведущей дневных новостей на ТВ-6. С января 2002 года по март 2002 года работала ведущей дневных новостей журналистов ТВ-6 в эфире радиостанции «Эхо Москвы». С июня 2002 года работала ведущей дневных новостей на телеканале ТВС, после его закрытия в 2003 году перешла на канал «Россия». Принимала участие в съёмках программы «Тушите свет».

Cпециальный корреспондент канала «Россия». Автор документального цикла «Советская Империя», в рамках которого сделаны фильмы: «Гостиница „Москва“», «Ледокол „Ленин“», «Родина-мать», «Останкино», «Хрущевки», «Сочи», «Братская ГЭС», «Высотки», «Народный автомобиль», «Каналы», «Метро».

Замужем за журналистом Евгением Ревенко . В 2005 году у пары родилась дочь.

В 2010 году Листова вернулась на НТВ в качестве автора программы «Профессия - репортёр».

Елизавете Листовой 38 лет. Журналист, театровед, она работала в программах «Кинескоп» (ТВ-6), «Намедни», «Сегодня», «Итоги» (НТВ), вела новости на ТВ-6 и ТВС. Сегодня она – специальный корреспондент канала «Россия». Автор документального цикла «Советская империя», в рамках которого сделаны девять фильмов (среди них: «Гостиница «Москва», «Хрущевки», «Братская ГЭС», «Высотки», «Метро»), лауреат фестиваля «АртДокФест» и неформального клуба телепрессы (оба в 2009-м). Замужем за журналистом Евгением Ревенко, мама пятилетней дочери Веры.

«Я – это тот человек, с которым мне никогда не скучно. Речь не о самолюбовании – о раздвоении личности. Нас тут две такие, ведущие постоянный внутренний диалог, самый смелый из всех, что я себе позволяю. Внутри себя можно все – любые аргументы годятся. И жизнь мчится пролеткой. Свобода распространяется на самых близких и друзей, которых мало. Сколько же они от меня терпят… Общение же с внешним, посторонним миром сопряжено с множеством важных для меня условностей: не быть навязчивой и не пренебречь вниманием, не обидеть, не унизить, не унижаться самой… Я неважный оратор, негодный трибун – словом, блеклый персонаж. В конфликте не могу однозначно принять позицию одной стороны, потому что мне понятна логика другой. Выбор – самое неприятное, что мне приходится делать в жизни. Всегда иду своим путем. Даже если вместе со всеми – то по каким-то своим соображениям. Всегда знаю, чего я хочу, но очень не люблю это формулировать – чтобы не стало однозначно и скучно». «Я люблю свои сны» «Вот где свобода, вот где для меня запасный и безопасный выход за железный занавес будней! Если бы изобрели машинку для записи и воспроизведения снов, я бы ею пользовалась. Как не записать великолепный парад роялей, которые едут километрами вниз по Тверской к Красной площади и улыбаются во всю ширину своих белоснежных клавиатур! Один, красный, помнится, был под белым парусом… Я, может быть, слишком жду своих снов и тем балую их так, что они теряют всякую совесть. И превращаются в глубоко и детально проработанные кошмары с долгим дневным послевкусием. Сны – это и самое страшное, что я видела в жизни. Но если бы сновидения можно было отменить – какими-нибудь таблетками или уколом, – я бы ни за что не променяла свою иллюзорную ночную свободу на иллюзорный ночной покой».

«Книжку Набокова – кажется, это даже был ротапринт книжки его рассказов, – неосмотрительно занес в дом, как заразу, мой крестный. Мне тогда предстояло читать по школьной программе Чернышевского… Набокова я не проглотила, а как-то даже вдохнула за ночь всего. А утром, честно выйдя в школу в восемь утра, отправилась бродить по Москве. И не находила себе места, думая о силе слова, соображая, как это можно – словом и со словом такое творить… Изучение Чернышевского увенчалось сочинением, в котором я слов не выбирала. Моя чудесная учительница литературы вызвала в школу маму. Детали их беседы мне неизвестны. Думаю, обе были недовольны частым повторением слов «галиматья» и «ахинея». Позже я научилась быть внимательнее».

«Мой монументальный замысел (документальный цикл «Советская империя». – Прим. ред.) вырос из совершенно личной боли. Зрелище родных переулков, исчезающих, как Вишневый сад, под напором новых Лопахиных, – это убийство детства, от которого только дома и оставались. Моя мама ходила по тем же улицам, что и я, а моя дочь уже не будет. Я не покажу ей своих дворов, домика с кариатидами, как мне мама, вместо него теперь билдинг. И вообще не объясню ей, где прошло мое детство, – этого места больше нет. И вот когда все непреложное стало зыбким, пришла идея делать кино с железобетонными и неподвижными героями. Чтобы знали, на каком и на чьем честном слове они держатся».

«Как трудно было учиться властвовать собой, воспитывать свои эмоции и мысль, когда они стали моим профессиональным инструментом, как у других микроскоп или молоток. Главный пример подала мне Наталья Анатольевна Крымова, театральный критик, мыслитель театра, мастер моего курса в ГИТИСе. Вот культура мысли и культура чувства! Сколько точности было в ее краткости, глубины – в ее простоте. Во мне всегда звучит ее ровный голос. Ее слова срывались редкими тяжелыми каплями – неважно, с пера ли, с языка ли, – и падали гулко. Я и сейчас чувствую: это именно те капли, которые точат камень».

«Дома было принято отдаваться работе вдохновенно, без остатка и считать это основным занятием. До последних дней не отходил от инструмента дед (советский композитор Константин Листов. – Прим. ред.), хотя после знаменитой «Песни о тачанке» мог бы уже ничего не сочинять. Мама, театральный критик, пропадала в театрах с утра до ночи. Их работа и была собственно жизнь. Эту порочную практику унаследовала и я. Моя работа – это «праздник, который всегда со мной». Можно подумать, что, если делаешь репортаж в новостях или исторические фильмы, надо просто следовать хронологической канве. Это не так, надо все время что-то сопоставлять, обдумывать и придумывать… Это ни на минуту не прерываемое размышление над делом и есть мое существование».

«Я это знала наверняка и сразу. С того момента, когда впервые сама догадка о финале человеческой жизни заползла ночным оцепенением в мою детскую кровать. Я и слова-то «смерть» еще не знала, сконструировала какую-то корявую «умерсть». Но больше испугалась за маму. Мама представлялась мне хрупкостью, а в этом семидесятипятилетнем красавце я была уверена абсолютно. Он меня не воспитывал, он со мной просто гулял. Он не читал мне ни сказок, ни нотаций. Он просто был. А я на ночь частенько подсчитывала: когда мне будет 16, ему будет 87, когда мне 24 – ему 95... Мне 33 – ему 104, мне 54 – ему 125... Мне – ему, мне – ему… И в конце концов я засыпала, зная, что все будет хорошо, раз он у меня есть. Его не стало, когда мне было одиннадцать. Последовала длинная внутренняя пауза, какое-то молчание души. Когда наконец что-то зашевелилось, обнаружилась странная перемена: я больше не люблю компот! Особенно из сухофруктов, который мы поглощали кастрюлями, наперегонки. В остальном я не ошиблась: все действительно хорошо, и он по-прежнему гуляет со мной – в лесу около нашей дачи – иногда в моем самом счастливом сне. Центр и отрада моей вселенной, точка, откуда берется и куда непременно возвращается мое отношение к жизни и ее поворотам, объяснение всех моих поступков. Моя охранная грамота, мой дед».

Елизавета Листова на "Радио "Свобода".

Речь идёт об этой гражданке РФ с породистым характерным шнобелем.

1 января были выпущены в эфир продукты деятельности её организма под названием: "17:10 Премьера.

Для тех, кто не знает: «НТВ-видение» - это специальное подразделение НТВ из телекиллеров-пасквилянтов для производства грязных пасквилей, таких, как несколько частей "Крёстный батька" про А.Г.Лукашенко, аналогичных пасквилей на бывшего президента ПМР Игоря Смирнова и др., НТВ-мишпуха для Глускера, Норкина и других соплеменников и недобитков Гусинского.

Там же подвизается и Елизавета Листова.

Мать — театровед, отец — инженер (живёт в Германии , где занимается музыкой), Отчим Листовой, Владимир Мукусев (либераст-антисоветчик), тележурналист, один из ведущих программы «Взгляд »

Теперь становится яснее, кто этой Лизетте головку нашпиговал ядом и пропихнул на телевидение.

С 1995 года работала на телеканале НТВ в первоначальной программе Леонида Парфёнова «Намедни. Неполитические новости ». С 1997 года — корреспондент службы информации НТВ (программы «Сегодня », «Итоги »).

С января по март 2002 года работала ведущей дневных новостей журналистов ТВ-6 в эфире радиостанции «Эхо Москвы »

Проще говоря она из той банды Гусинского - Евгений Киселёв, Савик Шустер, Шендерович, Ганапольский , которая теперь служит бандеровцам на Украине.

"С осени 2003 (первая передача вышла в эфир весной 2004 года) по апрель 2009 года — автор документального цикла «Советская Империя» на том же телеканале . За шесть лет в рамках данного цикла были сделаны следующие фильмы: «Гостиница „Москва“ » , «Ледокол „Ленин“ », «Родина-мать », «Останкино », «Хрущевки », «Сочи », «Братская ГЭС », «Высотки » , «Народный автомобиль», «Каналы», «Метро » . Изначально Листова работала над этим циклом вместе с Алексеем Кондулуковым , корреспондентом «старого» НТВ, который вернулся на канал в феврале 2007 года .

В 2010 году Листова вернулась на НТВ в качестве постоянного автора программы «Профессия — репортёр » и корреспондента программы «Центральное телевидение » Вадима Такменёва

Теперь понятно, что Листова на НТВ специализируется именно на антисоветчине и пасквилях на советскую историю.

Вот что http://www.ntv.ru/novosti/1738738/ сама Листова говорит о своём пасквиле про Новый год:

"Каким он был — первый настоящий 1937-й Новый год — с Дедом Морозом и шампанским? Что написано в сценарии самой первой, будущей главной елки страны в Колонном зале Дома Союзов? Как уже полюбившийся зимний праздник стал символом надежды в блокадном Ленинграде? И возможно ли отыскать рецепт первого новогоднего оливье — собрания советского продуктового дефицита?"

И вот в телепасквиле Листовой понеслось говно по трубам:

Кремлёвская Ёлка 1937 года была весьма плоха, по мнению Листовой. По территории Кремля на Ёлку граждане шли строем.

Веселились по утверждённому сценарию Наркомпроса. Со стены на деток смотрел огромный портрет Сталина.

Я подчас просто угораю от этих либерасных извращений ума!

Вы где-то видели на планете массовый детский праздник БЕЗ СЦЕНАРИЯ ??? Это разве возможно в принципе?

Зал в Кремле, Сталин - во главе страны. Лизхен Листова предлагала фото Сталина на время Ёлки развернуть мордой к стенке, как Женя Лукашин разворачивал фото Ипполита? Что за злая клоунада?

Лизхен Листовой надо ехать на Ёлку к папе в Германию и там фото Меркель мордой к стенке разворачивать.

Далее Листова ругает "Советское Шампанское". Дескать - делали руками, кустарно, а стали делать в промышленных масштабах, чтоб каждому стало доступно. Ай-ай-ай! Видимо ей хотелось, чтоб на Новый год Шампанского было в обрез и пили его только евреи.

В войну Ёлку ставили и в войсках, и в блокадном Ленинграде - как же горько от этого Лизхен Листовой! Как печалит её появление Снегурочки, аналога которой не существует на Западе!

Либерастке Листовой одинаково плохо и от наличия каких-то уникальных отечественных придумок, так и от их отсутствия.

Игрушки на ёлке в виде космонавта или ракеты, даже початка кукурузы вызывают у Лихен Листовой климактерические припадки вплоть до комы.

Но объявила его, тем не менее, "собрание советского продуктового дефицита"!

Помогите, граждане! Я помню своё советское детство, как минимум - с конца50-х-начала60-х.

Салат "Оливье" к новогоднему столу замешивали не на тарелочке, а в эмалированном ведре, минимум - в 5-литровой кастрюле. А то и в паре вёдер - если на большую компанию. И это - в каждой, подчёркиваю: в КАЖДОЙ новогодней компании, да на пару-тройку дней. То есть это - подъём спроса на ингредиенты в считанные дни в десятки или сотни раз!

Напомню: майонез в советское время ("серый" по мнению Листовой) делался из натуральных продуктов и не хранился в торговле месяцами, как теперь. Его производили и реализовывали в считанные часы.

При реализации, случалось, что в одном универсаме майонез уже разобрали, а в другом - нет. Разве это - дефицит, если салатом "Оливье" буквально обжирались ВСЕ! ВСЕ - подчёркиваю.

Товарищи дорогие!

Я не хочу напрасно тратить нервы!

Елизавета Листова - это наше отечественное "Шарли Эбдо"

"Шарли Эбдо" обосрали католическое Рождество.

Елизавета Листова обосрала советский Новый год.