Что такое «Категорический императив Эмануила Канта (Иммануила Канта)»? Философия - наука сложная и запутанная. Однако давайте будем последовательны и прежде обратимся к теории. Она сухая, серая, скучная, как черствый хлеб. Но хлеб есть хлеб, он всему голова, выбрасывать его нельзя, каким бы «невозможным» он ни казался.

Итак, категорические императивы Канта И. - это сформулированный им «нравственный закон», согласно которому человек должен «поступать так, чтобы максима его поведения на основе его воли могла стать общим естественным законом». Иными словами, если человек стремится приобщиться к подлинно нравственному, ему необходимо осознанно подходить к каждому своему суждению и поступку, то есть до или после (желательно «до») остановиться на мгновение, замереть, выйти из своего тела, отстраниться от существующих в сознании стереотипов, норм и правил поведения, отбросить логику и дать истинную оценку происходящему:

• может ли твой поступок, твое суждение (максима твоего поведения) стать единым всеобщим законом;
• является ли человек, к которому обращен твой поступок, высшей ценностью или он есть средство достижения твоей цели;
• ориентированы ли все твои поступки на общее благо, на благо всего человечества.

Последнее суждение звучит немного пафосно, однако здесь наблюдается «эффект бабочки» - каждое наше желание, мысль, эмоция, мечта и надежда, пусть даже в самом микроскопическом виде, живет, растет и распространяется. Ничто не исчезает бесследно. И никто не знает, как это отзовется и к чему приведет в душе другого человека. Поэтому мы должны быть внимательны и брать на себя ответственность за каждую вибрацию внутри, за каждую секунду в нашей жизни, потому что это может изменить все до неузнаваемости как в нашей жизни, так и в жизни другого человека.

А вот теперь возникает вопрос «возможно ли это, возможно ли жить, следуя идее под названием «категорические императивы Канта»? В своей работе, в своих суждениях великий философ предлагает читателю присоединиться к совместному обсуждению этой темы и взглянуть на себя самого, привычного во всех отношениях человека с другой точки зрения…

По мнению автора, в каждом, даже в самом нравственно опустившемся человеке есть некая добрая воля, подлинная нравственность, заложенная в нас с рождения. Она безусловна. Она совершенна. К примеру, «рассудок, остроумие и способность суждения» или «мужество, решительность, целеустремленность» - хорошие и желательные качества для любого индивида. Но это с одной стороны. А с другой? Они могут стать в высшей степени «дурными и вредными» без наличия доброй воли. Слишком сильно и непредсказуемо в человеческой природе желание удовольствия и наслаждения, которое ставится нашим разумом в один ряд со счастьем. Например, сегодня и честен, потому что это выглядит достойно в глазах других людей, и такое поведение доставляет ему некое «утонченное» удовольствие. А если завтра добрый и честный поступок находится на одной чаше с великим соблазном или угрозой для жизни? Как поступить в этом случае? Любое свойство характера, всякий талант, какое бы то ни было желание, поступок или суждение без подлинной нравственности будут направлены не на совершенствование духа и не на благо человечества, а на удовлетворение эгоистических потребностей человека.

Однако заложенное в нас изначально некое высшее начало не обещает, что сегодня-завтра мы станем просветленными. Оно может лишь помочь в становлении нас как Это горящий факел в руках человека, который освещает его путь. Но куда идти, в какую сторону, с кем и для чего, выбор за нами, и он должен быть свободным. Я выбираю тот или иной путь, я поступаю так или иначе, мой факел освещает мою дорогу, и я вижу, о какие камни я могу споткнуться, поэтому я и только я беру ответственность за свою жизнь. Конечно, без запинок и падений не обойтись, но за ними следуют подъём, раскаяние и осознание, кто есть ты в этом мире, и что есть мир вокруг. И человек таким образом добровольно, осознанно, разумно выходит на путь подчинения моральным законам. Это и есть извечный круг, проходя который человек становится нравственным, а значит свободным. Благодаря ему человек становится свободным, а значит нравственным. Таким образом, категорические императивы Канта не могут с сегодня на завтра стать действенными. Это то, по утверждению самого философа, что человек должен взять за основу, к чему стремиться, чему следовать, ибо, если ты возводишь в закон своих поступков долг как перед отдельно взятым человеком, так и перед человечеством в целом, ты поступаешь нравственно в высшем смысле этого слова.

Что можно сказать в заключение? Как говорится, категорические императивы Канта есть шестое Почему? Да потому что без веры в Бога суть учения немецкого философа приравнивается к нулю. Оно зиждется на трёх постулатах. Первый - вера в Бога как символ нравственного идеала, к которому необходимо стремиться, и только истинная вера в Создателя дает осознание, что человек есть высшая ценность, ибо он создан по образу и подобию Его. Второй - бессмертие души, потому что только в перспективе бесконечности душа может полностью выполнить категорический императив. И третий - свободная воля есть не что иное, как воля, подчиненная нравственным законам.

Вопрос 34. Проблема сознания в философии; диалектико-материалистический подход к ее решению. Сознание и язык.

Вопрос 35. Проблема познания в философии. Социокультурная природа познания. Проблема достоверности знания. Теория истины.

Вопрос 36. Научное познание и его специфика. Основные формы, уровни и методы научного познания.

Вопрос 37. Специфика социального познания: особенности взаимодействия субъекта и объекта.

Вопрос 39. Общество как естественно-исторический процесс: диалектика природного и социального, объективного и субъективного, стихийного и сознательного.

Вопрос 40. Понятие «общественное бытие» и «общественное сознание». Диалектика их взаимодействия.

Вопрос 42. Социальная структура общества в трудах п. Сорокина.

Вопрос 43.Человек в системе общества: конформизм и социальное отчуждение.

Вопрос 44. Материальное производство как основа существования и развития общества, понятие способа производства. (Производительные силы и производственные отношения).

Вопрос 45. Общество как естественно-исторический процесс: проблема периодизации (формационный и цивилизационный подходы).

Вопрос 46. Общество как система: структура общественно-экономической формации (базис, надстройка, диалектика их взаимодействия).

Вопрос 48. Общество как система: социально-этническая структура общества (род, племя, народ, нация). Национальный вопрос. Диалектика национального и интернационального в современном обществе.

Вопрос 49. Политическая организация общества, происхождение, сущность, функции государства; исторические формы государства.

Вопрос 50. Общественный прогресс и его критерии.

Вопрос 51. Человек в системе социальных связей. Понятие личности. Личность и культура.

Вопрос 52. Свобода и ответственность как условия существования личности. Понятие смысла жизни.

Вопрос 53. Понятие духовной жизни общества. Общественное сознание: структура общественного сознания.

Вопрос 54.Формы общественного сознания: политическое сознание и правовое.

Вопрос 55.Формы общественного сознания: правосознание и нравственное сознание (мораль).

Вопрос 56.Формы общественного сознания: религиозное сознание (религия) и эстетическое.

Вопрос 57.Движущие силы и субъекты исторического процесса. Роль выдающейся личности в истории.

Вопрос 58.Глобальные проблемы современности и будущее человечества.

1 БИЛЕТ. Понятие мировоззрения. Типы мировоззрений. Предмет философии и основные аспекты философского знания

Философия – мировоззренческая форма сознания. Однако не всякое мировоззрение можно назвать философским. У человека могут быть достаточно связные, но фантастические представления об окружающем мире и о себе самом.

Мировоззрение- совокупность взглядов, оценок, принципов и образных представлений, определяющих самое общее видение, понимание мира, места в нем человека, а также - жизненные позиции, программы поведения, действий людей. Мировоззрение придаёт человеческой деятельности организованный, осмысленный и целенаправленный характер. Часто мировоззрение определяется как составляющая человеческого сознания: совокупность знаний, убеждений, мыслей, чувств, настроений, стремлений, надежд, которые предстают как более или менее целостное понимание людьми мира и самих себя. Мировоззрение также определяют как совокупность основных убеждений относительно природы, личной и общественной жизни, убеждений,

Мировоззрение - сложное явление духовного мира человека, и сознание является его фундаментом.

Различают самосознание индивида и самосознание человеческой общности, например конкретного народа. Формами проявления самосознания народа являются мифы, сказки, анекдоты, песни и т. д. Самый элементарный уровень самосознания - первичное представление о себе. Нередко оно определяется оценкой человека другими людьми. Следующий уровень самосознания представлен глубоким пониманием самого себя, своего места в обществе. Наиболее сложная из форм человеческого самосознания называется мировоззрением.

В мировоззрении человека отражаются не просто его отдельные свойства, а то главное в нем, что принято называть сущностью, что остается наиболее постоянным и неизменным, в течение всей его жизни проявляясь в его мыслях и действиях.

Структура мировоззрения

Мировоззрение представляет собой синтез различных черт духовной жизни человека; это познание и переживание человеком мира. Эмоционально-психологическую сторону мировоззрения на уровне настроений и чувств составляет мироощущение. Например, одни люди имеют оптимистическое мироощущение, другие - пессимистическое. Познавательно-интеллектуальную сторону мировоззрения составляет миропонимание.

Мировоззрение, как и вся жизнь людей в обществе, имеет исторический характер. Возникновение мировоззрения связывают с процессом формирования первой устойчивой формы человеческой общности - родовой общины. Ее появление стало своеобразной революцией в духовном развитии человека. Мировоззрение выделило человека из мира животных. История духовного развития человечества знает несколько основных типов мировоззрения. К ним относятся мифологическое, религиозное, философское мировоззрение.

Исторически первой ступенью в развитии мировоззрения было мифологическое мировоззрение. Мифология закрепляла принятую в обществе систему ценностей, поддерживала и поощряла определенные формы поведения. С угасанием первобытных форм общественной жизни миф изжил себя и перестал быть господствующим типом мировоззрения.

Коренные вопросы всякою мировоззрения (происхождение мира, человека, тайна рождении и смерти и др.) продолжали решаться, но уже в других мировоззренческих формах, например в формах религиозного мировоззрения, основанного на вере в существование сверхъестественных существ и сверхъестественного мира, и философского мировоззрения, существующего как теоретически сформулированная система самых общих взглядов на мир, человека и их взаимоотношения.

Каждый исторический тип мировоззрения имеет материальные, социальные и теоретико-познавательные предпосылки. Он представляет собой относительно целостное мировоззренческое отражение мира, обусловленное уровнем развития общества. Особенности различных исторических типов мировоззрения сохраняются в массовом сознании современных людей.

Компоненты мировоззрения человека

Наше отношение к миру и к себе включает разнообразные знания. Например, житейские знания помогают ориентироваться в обыденной жизни - общаться, учиться, строить карьеру, создавать семью. Научные знания позволяют осмысливать факты на более высоком уровне и строить теории.

Наше взаимодействие с миром окрашено эмоциями, связано с чувствами, трансформировано страстями. Например, человек способен не просто смотреть на природу, бесстрастно фиксируя ее полезные и бесполезные качества, а любоваться ею.

Нормы и ценности являются важным компонентом мировоззрения. Ради дружбы и любви, ради семьи и близких человек может действовать вопреки здравому смыслу, рискуя жизнью, преодолевать страх, выполняя то, что считает своим долгом. Убеждения и принципы вплетены в саму ткань человеческой жизни и часто их влияние на поступки бывает намного сильнее, чем влияние знаний и эмоций вместе взятых.

Поступки человека также входят в структуру мировоззрения, образуя его практический уровень. Человек выражает свое отношение к миру не только в мыслях, но и во всех своих решительных действиях.

Традиционно считается, что знания и чувства, ценности и поступки представляют собой компоненты мировоззрения - познавательный, эмоциональный, ценностный и деятельностный. Конечно, такое деление весьма условно: компоненты никогда не существуют в чистом виде. Мысли всегда эмоционально окрашены, поступки воплощают ценности человека и т.д. В реальности мировоззрение - всегда целостность, а разделение его на компоненты применимо только в исследовательских целях.

Типы мировоззрения

С точки зрения исторического процесса выделяют три ведущих исторических типа мировоззрения:

мифологическое;

религиозное;

философское.

Мифологическое мировоззрение (от греч. mythos - сказание, предание) основано на эмоционально-образном и фантастическом отношении к миру. В мифе эмоциональный компонент мировоззрения превалирует над разумными объяснениями. Мифология вырастает прежде всего из страха человека перед неизвестным и непонятным - явлениями природы, болезнью, смертью. Поскольку у человечества еще не было достаточно опыта для понимания истинных причин многих явлений, они объяснялись при помощи фантастических предположений, без учета причинно-следственных связей.

Религиозное мировоззрение (от лат. religio - благочестие, святость) основано на вере в сверхъестественные силы. Религии в отличие от более гибкого мифа свойственны жесткий догматизм и хорошо разработанная система моральных заповедей. Религия распространяет и поддерживает образцы правильного, нравственного поведения. Велико значение религии и в сплочении людей, однако здесь ее роль двойственна: объединяя людей одной конфессии, она зачастую разделяет людей разных верований.

Философское мировоззрение определяется как систем но-теоретическое. Характерными чертами философского мировоззрения являются логичность и последовательность, системность, высокая степень обобщения. Основным отличием философского мировоззрения от мифологии является высокая роль разума: если миф опирается на эмоции и чувства, то философия - прежде всего на логику и доказательность. От религии философия отличается допустимостью свободомыслия: можно остаться философом, критикуя любые авторитетные идеи, вто время как в религии это невозможно.

Если рассматривать структуру мировоззрения на современном этапе его развития, можно говорить об обыденном, религиозном, научном и гуманистическом типах мировоззрения.

Обыденное мировоззрение опирается на здравый смысл и житейский опыт. Такое мировоззрение оформляется стихийно, в процессе житейского опыта и его сложно представить в чистом виде. Как правило, человек формирует свои взгляды на мир, опираясь на четкие и стройные системы мифологии, религии, науки.

Научное мировоззрение основано на объективных знаниях и представляет собой современный этап развития философского мировоззрения. Последние несколько столетий наука все дальше отходила от «туманной» философии в попытке достичь точного знания. Однако в итоге она далеко отошла и от человека с его потребностями: результатом научной деятельности является не только полезная продукция, но и оружие массового поражения, непредсказуемые биотехнологии, приемы манипулирования массами и т.д.

Гуманистическое мировоззрение основано на признании ценности всякой человеческой личности, се права на счастье, свободу, развитие. Формулу гуманизма выразил Иммануил Кант, сказав, что человек может быть только целью, а не простым средством для другого человека. Аморально использовать людей в своих интересах; следует всячески способствовать тому, чтобы каждый человек мог раскрыть и полностью реализовать себя. Такое мировоззрение, впрочем, стоит рассматривать как идеал, а не как реально существующее.

Основные аспекты философского знания: Уже в древности философы говорили, что в философском знании можно выделить три основных слоя. Первый связан с вопросом: как следует жить? (т.е. как жить, чтобы жизнь была прекрасной?). Но для того чтобы найти ответ на этот вопрос, надо сначала ответить на другой: как устроен мир, в котором люди живут? Это составляет второй слой философского знания. А для получения знаний о мире необходимо решить третий вопрос: как познавать мир? Решение его образует еще один слой философского знания. Научить людей правильно жить - это главная цель философии.

Поиски ответов на указанные вопросы привели к формированию трех ветвей философского знания:

1) о людях и обществе, о жизни человека и делах человеческих;

2) о природе, об окружающем людей мире,

3) о познании мышления.

В дальнейшем за философией осталось исследование лишь исходных оснований, на которые опираются всевозможные научные знания в каждой из этих ветвей. В результате образовались три главных раздела философского знания.

1. Исследованием общих принципов, форм и методов человеческого познания занимается гносеология (теория познания).

2. Основные принципы бытия, определяющие устройство мира, изучает онтология (теория бытия). Исходные принципы, правила, нормы, которыми должны руководствоваться люди в своих делах и поступках, устанавливает этика (теория морали), аксиология (учение о ценностях, т.е. о том, что люди ценят - добро, справедливость, истина, красота и т.д.), социальная философия (теория общественной жизни)

4. Поиск первоосновы мира в античной философии

Родина философии в собственно европейском смысле слова - Древняя Греция. Греческая философская мысль имеет свои этапы рождения, расцвета и увядания. На первом, досократовском, этапе греческая философская мысль носит космоцентрический характер и сохраняет вначале черты мифологии. Вместе с тем философы (Пифагор, Фалес, Гераклит, Анаксагор) делают значительный шаг от мифологии к философии пытаясь построить моноэлементарную модель бытия, которая однако базируется не на доказательствах своих утверждений, а на изречениях, что особенно ярко проявляется у Гераклита. На этом этапе происходит становление философской категориальной системы. Следует особо отметить значение первых космоцентрических философских концепций, поскольку самое сложное - начало чего-то фундаментального. Начало европейской философии, у истоков которой стояли греки, - революция в интеллектуально-мировозэренческой культуре, оказавшая влияние на все последующее развитиеистории.

Следующей за милетской школой философии была элейская, более определенно поставившая вопрос о бытии. Парменид доказывает, что бытие вечно, неподвижно и неизменно. Действительно существует не то, что мы непосредственно воспринимаем и чувствуем, а то, что мы мыслим. Отсюда утверждение о том, что мыслимое существует, а немыслимое не существует. Все эти положения нашли отражение и в знаменитых апориях (парадоксах) Зенона, таких как «Ахиллес и черепаха», «Дихотомия (деление пополам)» и др.Значительной в древнегреческой философии была атомистическая традиция Демокрита, углубившая обсуждение проблемы бытия и небытия. Демокрит исходит из того, что в основе сущего лежат неделимые, неуничтожимые, не состоящие из частей, вечные частицы, названные им «атомами». Тем самым многообразие сущего сводится к движущимся в пустоте атомам. Это продолжает традицию, идущую от Фалеса, Анаксимена, Пифагора, Гераклита, но углубляет ее, поскольку у атомов больше объяснительных возможностей, так как они могут образовать различные комбинации. В дальнейшем, в эпоху Сократа, Платона и Аристотеля античная философия получает свое наивысшее, классическое развитие. После открытия природы как объекта философии стало возможным поставить вопрос о человеке, а затем о Боге. Человек - всегда тайна не только для других, но и для себя. Поэтому бытие человека включает в себя стремление познать себя. Познавая внешний мир, других людей, человек познает себя. Отношение человека к другим, Космосу характеризует в первую очередь самого познающего человека, его интенции, ценностные установки и убеждения. В определенном смысле человек - цель) бытия, что и подчеркнули греки, предложившие максиму «Человек есть мера всех вещей».

«Люди сотворили себе кумира из случая как прикрытие для присущего им недомыслия» ДемокритДемокрит, решая вопрос о возможности движения, ввёл новое, по сравнению с предшественниками, допущение: не только бытие, но и небытие существует. При этом он мыслил бытие как атомы, а небытие как пустоту. «Демокрит первый ввёл в науку понятие атомов, неделимых частиц материи. Атомы беспрерывно движутся в пустоте. Они неизменны, неделимы, но отличаются по форме, размерам и положению относительно друг друга. Однородные атомы притягиваются друг к другу, образуя различные предметы окружающего нас мира, в том числе и людей. Атомы огня, например, очень малы и шарообразны: они вечно движутся и, попадая в промежутки между другими атомами, приводят их в движение. Земля, воздух и вода - смесь различных атомов. При увеличении промежутков между однородными! атомами твердая материя становится жидкой, а дальнейшее разрежение превратит её в газ. Демокрит считал, что в основе познания лежат ощущения. Однако чувства дают нам лишь искажённое, «незаконнорождённое» познание. То, что одному кажется светлым, другому представляется тёмным. В действительности существуют лишь атомы и пустота. Когда мы видим, обоняем, осязаем или пробуем что-либо на вкус - это атомы, отделяющиеся от поверхности тел, касаются наших органов чувств. Если форма их острая, у нас создаётся впечатление острого вкуса, цвета или запаха, а если атомы круглые, то и ощущения от них мягче. Только проверяя показания чувств выработанным в себе разумом, можно исключить ошибку, получить познание истинное. Демокрит считал, что нет явлений без причины: природа и история не имеют цели, но все события обусловлены. В учении его не оставалось места для вмешательства сверхъестественных сил в явления мира. Материя вечна, утверждал он, и её возникновение не нуждается в объяснении: объяснять надо только изменения, а это возможно без привлечения веры в богов. «Малый мирострой» Демокрита был посвящен происхождению и истории человека. Демокрит считал, что жизнь на земле произошла путём самозарождения («мухи, говорил он, заводятся в гнилом мясе, а черви - в иле»). В результате приспособления к условиям жизни и выживания наиболее приспособленных существ возник человек, но на нём развитие не должно остановиться. Причиной объединения людей была нужда: другим способом они не могли бы защитить себя от превосходящих их силой диких животных. Эта же необходимость вызвала и появление речи. Сперва люди обозначали предметы различно, потом, сговорившись, приняли общее название для вещей. Сговаривались люди, жившие по соседству, поэтому и сейчас сохраняются разные языки. Потребности общественной жизни вызвали появление нравственности. Хотя человек и стремится избегать страданий и получать удовольствия, но, умея рассчитывать будущее, он должен иногда жертвовать своими радостями. Быть дурным в конечномсчйте невыгодно, разумнее подчинять свои интересы нуждам государства и соблюдать законы».

5. Билет 5. Учение Платона об идеях

Учение Платона об «идее» Платон (427-347 до н.э.) - великий мыслитель. Платон говорит: «Мир это не просто телесный космос, и отдельные предметы и явления: в нем общее совмвщено с единичным, а космическое - с человеческим». Космос - это своего рода художественное произведение. Он прекрасен, он - цельность единичностей. Космос живет, дышит, пульсирует, преисполненный различных потенций, а управляется он силами, образующими общие закономерности. Космос полон божественного смысла, являющего собой единство идей, вечных, нетленных и пребывающих в своей лучезарной красоте. По Платону, мир по природе двойствен: в нем различается видимый мир изменчивых предметов и невидимый мир идей. Мир идей являет собой истинное бытие, а конкретные, чувственно воспринимаемые вещи - нечто среднее между бытием и небытием: они только тени вещей, их слабые копии.

Идея - центральная категория в философии Платона. Идея вещи есть нечто идеальное. Так, к примеру, воду мы пьем, но не можем же мы пить идею воды или есть идею неба, расплачиваясь в магазинах идеями денег: идея - это смысл, сущность вещи . В платоновских идеях обобщена вся космическая жизнь: они обладают регулятивной энергийностью и управляют Вселенной. Им свойственна регулятивная и формообразующая сила; они - вечные образцы, парадигмы (от греч. jaradigma - образец), по которым из бесформенной и текучей материи организуется все множество реальных вещей. Платон трактовал идеи как некие божественные сущности. Они мыслились как целевые причины, заряженные энергией устремления, при этом между ними существуют отношения координации и подчинения. Высшая идея - это идея абсолютного добра - она своего рода «Солнце в царстве идей», мировой Разум, ей подобает название Разума и Божества. Платон доказывает существование Бога чувством нашего сродства с его природой, которое как бы «вибрирует» в наших душах. Существенной составляющей мировоззрения Платона является вера в богов. Платон считал ее важнейшим условием устойчивости общественного миропорядка. По Платону, распространение «нечестивых воззрений» пагубно влияет на граждан, особенно на молодежь,является источником смут и произвола, приводит к попранию правовых и нравственных норм.

Трактуя идею души, Платон говорит: душа человека до его рождения пребывает в царстве чистой мысли и красоты. Затем она попадает на грешную землю, где, временно находится в человеческом теле, как узник в темнице. Появившись на свет, она уже знает все.что нужно знать. Она сама избирает свой жребий; ей уже как бы предназначена своя участь, судьба.

Таким образом. Душа, по Платону, - бессмертная сущность, в ней различаются три части: разумная, обращенная к идеям; пылкая, аффективно-волевая; чувственная, движимая страстями, или вожделяющая. Разумная часть души - основа добродетели и мудрости, пылкая - мужества; преодоление же чувственности есть добродетель благоразумия. Как и для Космоса в целом, источник гармонии есть мировой разум, сила, способная адекватно мыслить самое себя, являясь вместе с тем активным началом, кормчим души, управляющим телом, которое само по себе лишено способности к движению. В процессе мышления душа активна, внутренне противоречива, диалогична и рефлексивна. По мысли Платона, высшее благо (идея блага, а она превыше всего) пребывает вне мира. Стало быть и высшая цель нравственности находится в сверхчувственном мире. Ведь душа получипа свое начало не в земном, а в высшем мире.

И облеченная в земную плоть, она обретает множество всякого рода зол, страданий. По Платону, чувственный мир несовершенен - он полон беспорядка. Задача же человека в том, чтобы возвыситься над ним и всеми силами души стремиться к уподоблению Богу, который не соприкасается ни с чем злым; в том, чтобы освободоть душу от всего телесного, сосредоточить ее на себе, на внутреннем мире умозрения и иметь дело только с истинным и вечным.

6. Философия Аристотеля как энциклопедическое учение

Исходя из признания объективного существования материи, Аристотель считал ее вечной, несотворимой и неуничтожимой. Материя не может возникнуть из ничего, не может также увеличиться или уменьшиться в своем количестве. Однако сама по себе материя, по Аристотелю, инертна, пассивна. Она содержит лишь возможность возникновения действительного многообразия вещей. Чтобы эту возможность превратить в действительность, надо придать материи соответствующую форму. Под формой Аристотель разумел активный творческий фактор, благодаря которому вещь становится действительной. Форма - это стимул и цель, причина становления многообразных вещей из однообразной материи: материя - своего рода глина. Для того чтобы из нее возникли разнообразные вещи, необходим гончар - бог (или ум - перводвигатель). Форма и материя неразрывно связаны между собой, так что каждая вещь в возможности уже содержится в материи и путем естественного развития получает свою форму. Весь мир представляет собой ряд форм, находящихся в связи друг с другом и расположенных в порядке все большего совершенства.

Категории - это фундаментальные понятия философии. Аристотелевское рассмотрение соотношения материи и эйдоса (формы), акта и потенции выявляет энергийный динамизм сущего в его развитии. При этом мыслитель усматривает причинную зависимость явлений сущего: все имеет причинное объяснение. В связи с этим он проводит различение причин: есть действующая причина-это энергийная сила, порождающая нечто в потоке универсального взаимодействия явлений сущего, не только материи и формы, акта и потенции, но и порождающей энергии-причины, имеющей наряду с действующим началом и целевой смысл: «то, ради чего».

Аристотель разработал иерархическую систему категорий, в которой основной была «сущность», или «субстанция», а остальные считались ее признаками. Стремясь к упрощению категориальной системы, Аристотель затем признал основными только три категории: сущность, состояние, отношение.

По утверждению Аристотеля, мировое движение есть цельный процесс: все его моменты взаимно обусловлены, что предполагает и наличие единого двигателя. Далее, исходя из понятия причинности, он приходит к понятию о первой причине. А это так называемое космологическое доказательство бытия божия. Бог есть первая причина движения, начало всех начал. И в самом деле: ведь ряд причин не может быть бесконечным или безначальным. Есть причина, сама себя обусловливающая, ни отчего не зависящая: причина всех причин. Ведь ряд причин никогда бы не закончился, если не допустить абсолютного начала всякого движения. Этим началом является божество как общемировая сверхчувственная субстанция.

Аристотель дал анализ различных «частей» души: памяти, эмоций, перехода от ощущений к общему восприятию, а от него - к обобщенному представлению; от мнения через понятие - к знанию, а от непосредственно ощущаемого желания - к разумной воле. Душа различает и познает сущее, но она «немало времени проводит в ошибках» - «добиться о душе чего-нибудь достоверного во всех отношениях безусловно труднее всего». Согласно Аристотелю, смерть тела освобождает душу для ее вечной жизни: душа вечна и бессмертна.

Познание у Аристотеля имеет своим предметом бытие. Основание опыта - в ощущениях, в памяти и привычке. Любое знание начинается с ощущений: оно есть то, что способно принимать форму чувственно воспринимаемых предметов без их материи. Разум же усматривает общее в единичном. Нельзя приобрести научное знание лишь с помощью ощущений и восприятий в силу преходящего и изменчивого характера всех вещей. Формами истинно научного знания являются понятия, постигающие сущность вещи. Детально и глубоко разработав теорию познания, Аристотель создал труд по логике, который сохраняет свое непреходящее значение и поныне. Он разработал теорию мышления и его формы, понятия, суждения, умозаключения и т.д. Аристотель является основоположником логики.

7. Теоцентризм средневековой философии

Эпоха Средневековья начинается с 476 г. – года падения Римской империи. В средневековой же философии источником всякого бытия, блага и красоты является Бог. Средневековое мышление теоцентрично. Бог является реальностью, которая создает и определяет все сущее. В основе христианского мышления лежат два важнейших принципа, не сводимых к мифологическому сознанию, – идея творения (креационизм – учение о сотворении мира Богом из ничего, актом свободной воли) и идея откровения (апокалипсис). Эти две идеи можно уподобить онтологическому (учение о мире) и гносеологическому (учение о познании) аспектам философии.

Согласно христианскому догмату (Библии) Бог сотворил мир из ничего, сотворил воздействием своей воли, благодаря своему всемогуществу, которое в каждый миг сохраняет, поддерживает бытие мира. Учение о творении переносит центр тяжести с природного на сверхприродное (сверхъестественное) начало. Если античные боги были родственны природе, Бог христианства стоит над природой, по ту сторону ее и потому является тра нсцендентальным, находящимся за пределами этого мира, вне сознания. Следовательно, Бог не доступен для обычного познания, так как он трансцендентен, находится за пределами мира природы и человека.

Однако Бог сам открывает себя людям, верящим в его существование.

Результатом его откровения является Библия. Постигая ее содержание, можно уяснить то, что представляет собой Бог. Что касается сотворенного Богом мира, то его познание с помощью разума является возможным.

В средневековой философии обсуждалась проблема человека.

Использовались две основные сущностные характеристики человека:

1) человек – это «образ и подобие бога»;

2) человек – это «разумное животное».

В эволюции средневековой философии принято выделять два периода – патристику и схоластику.

4.2. Философия патристики

Период патристики охватывает I–VI вв. Патристика – совокупность теологических, философских и политико-социальных доктрин христианских мыслителей. Патристика представляет собой учение «отцов церкви», т. е. духовных наставников, которые характеризуются святостью жизни, высоким авторитетом. В патристике выделяют три этапа:

– апологетику, сыгравшую важную роль в оформлении и защите христианского мировоззрения. Представителями апологетики были Тертуллиан, Климент, Ориген и др.;

– классическую патристику, сформулировавшую философские принципы и основания христианского учения. Представители: Василий Великий, Григорий Нисский, Аврелий Августин и др.;

– заключительный период, стабилизировавший христианскую догматику. Здесь следует упомянуть Боэция, Эриугена и пр.

Особенности патристики: единство принципов; корпоративная истина; опора на традицию и согласие отцов; авторитет Писания. Представители патристики обсуждали проблемы сущности Бога, движения истории к определенной конечной цели, соотношение свободы воли и спасения души, затрагивали вопросы о соотношении веры и разума .

Особое внимание привлекает к себе учение наиболее выдающегося представителя патристики Аврелия Августина (354–430) – епископа гиппонского, христианского богослова, философа и церковного деятеля.

А. Августин прошел путь к христианству через язычество и манихейство. Свой путь к Богу он описал в сочинении «Исповедь». В произведении

А. Августина «О граде Божием» излагается христианская концепция всемирной истории, понимаемой как результат божественного предопределения. Здесь мы видим систематическую перестройку теоретического наследия Античности в духе теоцентризма.

Религиозно-философское учение А. Августина состоит из трех частей: физики, логики и этики. В физике А. Августин развивает учение не о природе, а о творении природы Богом из ничего актом своей свободной воли.

В области логики и гносеологии Аврелий Августин исходит из того, что чувственное познание не может привести нас к истине, поскольку чувственность сомнительна, неустойчива. Погружаясь в познание своей души, человек обнаруживает в ней устойчивое, вечное содержание, источник этого – Бог. Бог наделяет душу человека естественным светом, озаряет ее, следовательно, открывает возможность познания. Человеческая душа, по А. Августину, творение Бога. В ней три части: разум, воля и память.

Вера – наивысший акт воли. Воля предшествует знанию, ибо человек сначала должен уверовать в Бога, а затем пытаться его познать. Разум без веры не может быть средством и мерой истины.

В этике Аврелий Августин развивает учение о добре и зле. Добро у

А. Августина есть высшее благо – Бог. Зло – это недостаток добра, оно проявляется в свободной воле человека, в его гордыне, страстях. Зло повергает человека в зависимость от греха. Свободным человек может стать только тогда, когда осознает присутствие Бога в мире и станет жить, постигая учение Бога.

Аврелия Августина считают родо­начальником христианской философии истории.

А. Августин предложил принципиально новую, линейную схему мировой истории, которая отличается от античной (циклической) модели исторического процесса. Главная характерная черта философии истории А. Августина – провиденциализм, учение о предопределении. Бог не только творит мир, но и поддерживает его своей благодатью, а также направляет все в мире к определенной цели, к лучшему. Человеческая история, в его понимании, есть борьба двух враждебных царств. «Земному граду» – «греховному» светскому государству – Аврелий Августин противопоставляет «град Божий» – всемирное господство церкви. Таким образом, у А. Августина мы видим первую модель мировой истории, основанную на линейном времени, идущем от грехопадения к концу мира и Страшному суду.

4.3. Период схоластики (IX–XV)

Схоластика – «школьное» направление развития науки, философии, теологии, т. е. тип религиозной философии, характеризующийся принципиальным подчинением теологии, соединением догматических предпосылок с рационалистической методикой и особым интересом к формально-логи­ческой проблематике. Период схоластики включает:

– раннюю схоластику, стоящую еще на почве нерасчлененности и взаимопроникновения науки, философии, теологии, характеризующуюся оформлением схоластического метода в связи с осмыслением специфической ценности и результатов деятельности рассудка и в связи со спором об универсалиях. Представители: П. Абеляр, Ансельм Кентерберийский и др;

– среднюю схоластику, характеризующуюся окончательным отделением науки и философии (особенно натурфилософии) от теологии, а также внедрением в западное философское мышление учения Аристотеля. Представители: Альберт Великий, Фома Аквинский;

– позднюю схоластику, характеризующуюся рационалистической систематизацией, дальнейшим формированием естественно-научного и натурфилософского мышления, выработкой логики и метафизики иррационалистического направления и, наконец, окончательным отмежеванием мистики от теологии. Представители: Николай Кузанский, Дунс Скот, Уильям Оккам, Данте и др.

Высшей фазой развития средневековой философии является схоластика, которая начинается с IХ в. и продолжается до конца XV в. Мир, согласно представлениям схоластов, не имеет даже самостоятельного существования, все существует лишь в отношении к Богу .

Одним из наиболее выдающихся представителей зрелой схоластики был теолог, монах Фома Аквинский (1225/26–1274). Основные труды

Ф. Аквинского – «Сумма теологии» и «Сумма против язычников». В этих трудах он разграничивает область применения философии и теологии по предмету (философия направлена на сущее; религия – на спасение), источнику (философия происходит из разума; теология – из веры), цели (философия стремится к знанию ради знания; теология – к знанию ради спасения). Сущность учения Ф. Аквинского – это констатация принципа единства веры и разума. Фома Аквинский утверждал, что вера и разум могут находиться в гар­монии, считал, что разум способен рационально доказывать существование Бога, от­клонять возражения против истин веры.

Ф. Аквинский приводит пять доказательств бытия Бога.

1. Доказательство от цепи источников движения (перводвигатель).

2. Доказательство от цепи причин (первопричина).

3. Доказательство от необходимости.

4. Доказательство от степеней совершенства (абсолютное совершенство).

5. Доказательство от целесообразности.

Фома Аквинский разделял идею творения мира из ничего, а также идею бессмертия души, которая представляет собой «чистую форму» и не может быть разрушена. Однако она не существует до земной жизни, а создается Богом. Следовательно, сущность и существование нераздельны, слиты только в Боге. Душа приобретает знания благодаря чувственному восприятию и интеллекту. Фома Аквинский полагал, что разум является высшей из человеческих способностей. Разум выше воли. Как и Аристотель, он видел в воле практический разум, т. е. разум, направленный на руководство человеческими поступками. Однако он делает оговорку, что в повседневной жизни лю­бовь к Богу важнее, чем познание Бога.

4.4. Номинализм и реализм

Через всю схоластику проходит проблема: существуют ли реально универсалии или нет? Эта проблема уходит корнями в философию Платона и Аристотеля: как соотносятся мир идей и мир вещей?

Номинализм и реализм – это историко-философские тенденции, которые преувеличивают и абсолютизируют либо общее (всеобщее), либо единичное (индивидуальное), отрывая эти диалектические противоположности друг от друга. Номинализм – это утверждение о том, что универсалии существуют после вещей, а реализм – до вещей. Понятие «реализм» в современной философии часто употребляется в смысле совершенно ином – материалистическом. А средневековый реализм – это чистейший идеализм объективной разновидности. И наоборот, номинализм выражает материалистическую тенденцию. Номинализм и реализм имеют свои виды: умеренный и крайний.

Крайний (понятийный) реализм: общие имена выражают общие понятия, которые существуют до мира вещей и вне его. Такую позицию занимают Ансельм Кентерберийский и Гильом.

Умеренный реализм: общее существует не вне единичных вещей и независимо от них, а в самих вещах как их сущность. Такая позиция представлена Ф. Аквинским.

Противоположное течение было связано с подчеркиванием приоритета воли над разумом и носило название номинализма. Имя на латинском языке – nomen, отсюда название философской позиции – номинализм.

Теоцентризм в учении о человеке. В теоцентрической философии самопостижение человека осуществляется в виде постижения Бога. Средневековый мыслитель ищет истину не для себя, наоборот, он хочет жить ради истины, пребывать в истине, служить истине.Человек постигает себя не как часть природного космоса, а как часть абсолютной личности, пока ещё не мысля личностью самого себя. Самого себя человек мыслит как образ и подобие бога, как высшее творение бога, но несовершенное по сравнению с Творцом существо. Таким образом, в средневековой философии господствует теоцентристское понимание человека, суть которого заключается в том, что происхождение, природа, целевое предназначение и вся жизнь человека предопределены Богом. Тело (природное) и душа (духовное) противопоставлены друг другу.

9. Проблема метода познания в философии Нового времени: Ф.Бэкон и Р.Декарта Начиная с XVII столетия, наука начинает играть все более заметную роль в жизни общества. И чем больше накапливается новых знаний, гипотез, тем острее ощущается потребность в философском осмыслении научного познания. Вот почему в философии Нового времени на первый план выходят проблемы гносеологии (теории познания). Английский философ Ф. Бэкон (1561–1626) провозгласил высшей задачей познания «завоевание природы и улучшение человеческой жизни». Ему принадлежит знаменитый афоризм: «Знание – сила», в котором отразилась практическая направленность новой науки. Решить задачу получения полезных людям знаний с помощью старого схоластического метода познания было невозможно. Напомним, что свойственный религиозному мышлению метод состоит в том, что все проблемы решаются ссылкой на авторитеты (Библию, Платона, Аристотеля, «отцов церкви»), из которых путем дедукции выводятся заключения. Бэкон закладывает основы нового метода познания, который требует исходить из непосредственного опыта, т. е. из наблюдений и экспериментов , которые являются подлинным источником знаний о мире. Бэкон также понимал значения разума. Сила разума как раз и проявляет себя в способности такой организации наблюдения и эксперимента, которая позволяет услышать голос самой природы и правильно его истолковать. Другими словами, ценность разума – в его искусстве извлечения истины из опыта, в котором она заключена. Таким образом, истинный метод познания состоит в умственной переработке материалов, которые доставляют органы чувств. Мышление движется от изучения единичных фактов к общим выводам, т. е. речь идет об индуктивном методе познания. Его разработке посвящено главное сочинение Бэкона «Новый Органон». В нем он также критикует схоластов, которые пользовались в основном дедуктивным методом, с помощью которого мысль движется от очевидных положений (аксиом) к частным выводам. Такой метод, по мнению Бэкона, мало подходит для изучения природы. Заложенный Бэконом подход к пониманию вопросов сущности и метода познания в истории философии получил название эмпиризма. Его представители придерживаются мнения, что все знания возникают из опыта и наблюдений.Однако, это позиция имеет и ряд слабых мест. Остается неясным, как возникают понятия, законы, научные теории, которые нельзя непосредственно получить из опыта и наблюдений. На это обратили внимание представители рационализма, философского течения, представители которого источником знаний считают разум (мышление).У истоков рационалистической (классической) философии Нового времени стоит французский философ Рене Декарт (1596–1650).В центре его философии, как и у Бэкона, вопрос о выборе такого метода, с помощью которого может быть получено достоверное знание. Как мы уже знаем, Бэкон основу достоверного знания думал найти в том, что дают нам чувства, но где гарантия, что чувства дают истинные сведения о мире? Декарта волнует вопрос, а можно ли вообще получить знания «совершенно достоверные и не допускающие никакого сомнения»? В поисках ответа на этот вопрос он решает сомневаться во всем: «можно даже допустить, пишет Декарт, – что нет ни Бога, ни неба, ни земли и что даже у нас самих нет тела, но мы не можем предположить только одного, что мы не существуем в то время как сомневаемся в достоверности всех этих вещей». Значит если мы сомневаемся, значит мы существуем. Но ведь сомнение ничто иное как мысль. Следовательно, если мы мыслим, значит существуем! «Истина «Я мыслю, следовательно существую», – пишет Декарт, – столь прочна и столь достоверна, что ее не может поколебать ни один скептик. Эту истину я принимаю за первый принцип моей философии».Из этого принципа вытекает чрезвычайно важное следствие: для любого человека его сознание всегда является более достоверным, чем все остальное. Таким образом, Декарт первым формулирует тезис о первичности разума, мышления, нашего «Я» по отношению ко всему существующему. Принцип «я мыслю, следовательно, я существую» по сути означает сведение человека только к мышлению. Это не означает, что Декарт совсем отрицает значение чувственности как источника познания, он только напоминает, что этот источник мутный и не очень чистый. Настоящий же источник достоверных знаний он находит, естественно, в самом разуме. Итак, разум обладает надежными средствами – интуицией и дедукцией, с помощью которых ему по силам достигнуть достоверного знания во всех областях. Этот важный вывод составляет стержень учения Декарта о правильном методе познания, которое он разработал в книге «Рассуждение о методе».

Билет 10. Философские идеалы эпохи просвещения.

Просвещение входит в культуру как торжество рационализма, завершение идей, которые появились в период Возрождения и получили дальнейшее развитие в XVII--XVIII вв.

Просвещение -- эпоха гносеологического оптимизма и веры в прогресс. Как идейно-мировоззренческое движение Просвещение достигло высшего расцвета во Франции, хотя и получило распространение во всех странах Европы. Философы эпохи Просвещения не только продолжали классические идеи рационализма, но и формулировали новые, основываясь на критике картезианской метафизики за ее умозрительность и " недостаточную связь с наукой и практикой.

Философы Просвещения подчиняли научный разум жизни, преобразованию социальных отношений, улучшению жизненных условий. Отсюда защита ими естественных прав человека и гражданина, критика суеверий, воплощенных в религиях, пропаганда идей религиозной терпимости, пантеизма и деизма.

Следует продолжение классических идей рационализма и формулирование новых на основе критики картезианской метафизики. Критика религиозной идеологии с опорой на достижения науки и материалистическую концепцию. Во Франции Просвещение в форме материализма и атеизма подготовило почву для социалистических идей. Идеологи Просвещения ставили перед собой философские, научные и общие социокультурные проблемы: просветить народ, научить его пользоваться возможностями разума, который освободит от предрассудков, научит критически относиться к религиозным и социальным вопросам. Эти идеи развивали: Ф. Вольтер, Ш. Монтескье, Ж. Ж. Руссо, Ж. Д. Аламбер, Д. Дидро, П. Гольбах, Ж. Ламетри, К. Гельвеции, во Франции; Дж. Тойланд, А. Шефтсбери, Б. Майдевиль, Т. Рид, А. Смит в Англии; X. Вольф, Г. Лессинг в Германии.

Установкой «имей мужество пользоваться собственным умом» утверждалась вера в человеческий разум, который наиболее полно реализуется в науке и технике. Отсюда - опора на научное знание, самоценность научного разума, подчиняемого жизни – социальным преобразованиям, защита естественных прав человека и гражданина, критика суеверий, религий, пропаганда идей религиозной терпимости , пантеизма и деизма.

Реализация этих идей требовала своеобразной трактовки разума: он не дает вечных и общеобязательных истин, он - возможность истины, а не обязательная способность постижения всех тайн бытия.

Разум - основа деятельности, помогает установить связь между различными событиями и фактами. Основным свойством человеческого разума являются готовность и способность искать истину.

Возвышая разум, философы Просвещения ставили его в зависимость от опыта: он контролируется опытом и потому не всемогущ. «Природа есть причина всего» (П. Гольбах), она всецело материальна и объективна. Материя - причина самой себя, состоящая из частиц. Трактовка разума основана не на философско-методологической установке, а на достижениях науки. Не может быть заранее установленных принципов, которые должны быть метафизическими указателями. Исходные принципы зависимы от опыта, данных науки. Отсюда методологическая установка: опытные данные должны быть исходными в понимании происходящих процессов, от них следует идти к истине. Это поднимает статус науки и образования в культуре: они учат анализировать, критически мыслить, не принимая ничего на веру.

Вместе с тем философы понимали несводимость человека к разуму, наличие в мире неразумного. Основная идея в том, что все, что человек делает, думает, чувствует, во что он верит, может и должно быть осмыслено разумом. Человек – существо разумное, и в нем не должно быть ничего неосмысленного. Социальный прогресс - в распространении знания, науки, образования. Особое внимание - просвещению правителей, обладающих реальной властью.

Билет 11 Теория познания И. Канта: основные понятия и принципы

Одним из величайших умов человечества, основоположником немецкой классической философии является Иммануил Кант (1724-1804). Не только в философии, но и в конкретной науке Кант был глубоким, проницательным мыслителем. Человек, этика и право- вот главные темы философского учения Канта.

Кант считал, что решению таких проблем философии, как проблемы бытия человека, души, морали и религии, должно предшествовать исследование возможностей человеческого познания и установление его границ. Необходимые условия познания заложены, согласно Канту, в самом разуме и составляют основу знания. Они-то и придают знанию характер необходимости и всеобщности. Но они же суть и непереходимые границы достоверного знания.

Отвергая догматический прием познания, Кант считал, что вместо него нужно взять за основу метод критического философствования, суть которого заключалась в исследовании приемов самого разума.

Главным философским произведением Канта является «Критика чистого разума». Исходной проблемой для Канта является вопрос «Как возможно чистое знание?».(«чистый» означает «неэмпирический», априорный, или внеопытный).

Кант различай воспринимаемые человеком явления вещей и вещи, как они существуют сами по себе. Мы познаем мир не так, как он есть на самом деле, а только так, как он нам является. Нашему знанию доступны только явления вещей (феномены), составляющие содержание нашего опыта: мир познается нами только в своих явленных формах.

В своем учении о познании Кант большое место отводил диалектике: противоречие рассматривалось им как необходимый момент познания. Но диалектика для него - лишь гносеологический принцип, она субъективна, так как отражает противоречия не самих вещей, а только противоречия мыслительной деятельности. Именно потому, что в ней противопоставляются содержание знаний и их логическая форма, предметом диалектики становятся сами эти формы.

В логическом аспекте теории познания Кант ввел идею и термин «синтетическая сипа суждения», позволяющую осуществлять синтез рассудка и данных чувственного восприятия, опыта. Кант ввел воображение в теорию познания, назвав это коперниканским переворотом в философии. Наши знания - не мертвый слепок вещей и их связей. Это духовная конструкция, возведенная воображением из материала чувственных восприятий и каркаса доопытных (априорных) логических категорий. Помощь воображения человек использует в каждом звене своих рассуждений. К своей характеристике человека Кант добавляет: это существо, наделенное продуктивной способностью воображения.

В своей теории познания Кант часто рассматривает и собственно антропологические проблемы. Он выделяет в познании такой феномен духа, как трансцендентальная апперцепция, т.е. единство сознания, составляющее условие возможности всякого познания. Это единство есть не результат опыта, а условие его возможности, форма познании, коренящаяся в самой познавательной способности.

Кант отличал трансцендентальную апперцепцию от единства, характеризующего эмпирическое Я и состоящего в отнесении сложного комплекса состояний сознания к нашему Я как его центру, что необходимо для объединения всего многообразия, данного в опыте и образующего содержание всех переживаний Я. Это гениальная идея великого мыслителя.

Согласно Канту, мы познаем только явления - мир вещей самих по себе нам недоступен. При попытке постигнуть сущность вещей наш разум впадает в противоречия. Скрупулезно разрабатывая свою концепцию о «вещах в себе», Кант имел в виду, что в жизни индивида, в нашем отношении к миру и человеку есть такие глубины тайн, такие сферы, где наука бессильна. По Канту, человек живет в двух мирах.

С одной стороны, он часть мира явлений, где все детерминировано, где характер человека определяет его склонности, страсти и условия, в которых он действует.

Но с другой, помимо этой эмпирической реальности у человека есть иной, сверхчувственный мир «вещей в себе», где бессильны привходящие, случайные, непостижимые и непредвидимые ни импульсы у самого человека, ни стечение обстоятельств, ни диктующий свою волю нравственный долг.

Вопрос 12. Категорический императив и. Канта

Термин, введенный немецким философом И. Кантом и обозначающий основной закон, или правило, его этики. Имеет две формулировки: «... поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» (Кант И., Соч., т. 4, ч. 1, М., 1965, с. 260) и «... поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству» (там же, с. 270). Первая формулировка выражает характерное для Канта формальное понимание этики, вторая ограничивает этот формализм. Согласно Канту, К. и. является всеобщим общеобязательным принципом, которым должны руководствоваться все люди независимо от их происхождения. положения и т.д. Отвлеченно-формальный характер К. и. был подвергнут критике Гегелем.

Характеризуя постулаты кантовской этики, К. Маркс и Ф. Энгельс к писали, что Кант «... превратил материально мотивированные определения воли французской буржуазии в чистые самоопределения «свободной воли», воли в себе и для себя, человеческой воли, и сделал из нее, таким образом, чисто идеологические определения понятий и моральные постулаты» (Соч., 2 изд., т. 3, с. 184).

Вопрос 13. Принцип развития, разработанный в немецкой классической философии.

Немецкая классическая философия является вершиной рационализма, в ней обоснована почти беспредельная мощь человеческого разума. Это философия истории, культуры, этики, права, государства и общественной жизни человека.

Немецкая классическая философия внесла большой вклад в развитие диалектики, онтологии и гносеологии. В этот период формировался новый облик философии в виде специальной системы дисциплин.

Родоначальник классической немецкой философии Иммануил Кант (1724–1804) прошел два периода в своем творчестве докритический и критический. Для первого характерны материализм диалектический подход к решению проблем происхождения Солнечной системы. Во второй период Кант в своих работах «Критика чистого разума», «Критика практического разума», «Критика способности суждения» разрабатывает целый круг проблем: границ познователиных возможностей человека; природы морали и эстетики; сущности религии; целесообразности в органической природе; о месте человека в мире и его предназначении.

В своей философской системе Кант вылил:

– способности души (познавательная, чувство удовольствия и неудовольствия, способность желания);

– познавательные способности (рассудок, способность суждения, разум);

– априорные принципы (закономерность, целесообразность, конечная цель). Эти стороны применимы, по Канту, к природе, искусству и свободе.

Кант учит, что существуют «вещи в себе», не зависящие от познающего субъекта. Если бы Кант последовательно проводил этот взгляд, то он пришел бы к материализму. Но в противоречие с этой материалистической тенденцией он утверждал, что «вещи в себе» непознаваемы. Иными словами, он выступал как сторонник агностицизма. Агностицизм приводит Канта к идеализму. Идеализм Канта выступает в форме априоризма – учения о том, что основные положения всякого знания являются доопытными, априорными формами рассудка.

Кант сделал гуманистичесний вывод о том, что человек – цель, а не средство, мораль не нуждается в религии. Мотивы политического поведения должны быть такими, чтобы они могли стать гласными. Несмотря на отвлеченный характер требований кантовской морали – поступай так, чтобы принцип твоего поведения мог стать всеобщим законом – его этика стала шагом вперед в обосновании законности требований уважения достоинства личности как высшей ценности на земле. А назначение человека – сделать конечной своей целью высшее возможное благо на земле, в том числе вечный мир, который Кант понимал как нравственный идеал.

Высшей ступени своего развития диалектика в идеалистической форме достигла в философии Гегеля (1770–1831), который был великим представителем объективного идеализма.

Гегелевская система объективного идеализма состоит из трех основных частей.

В первой части своей системы – в «Науке логики» – Гегель изображает мировой дух (называемый им здесь «абсолютной идеей») таким, каким он был до возникновения природы, т.е. признает дух первичным.

Идеалистическое учение о природе изложено им во второй части системы – в «Философии природы». Природу Гегель как идеалист считает вторичной, производной от абсолютной идеи.

Гегелевская идеалистическая теория общественной жизни составляет третью часть его системы – «Философию духа». Здесь абсолютная идея становиться по Гегелю «абсолютным духом».

Таким образом, система взглядов Гегеля носила ярко выраженный идеалистический характер. Существенная позитивная особенность идеалистической философии Гегеля состоит в том, что абсолютная идея, абсолютный дух рассматривается им в движении, в развитии. Учение Гегеля о развитии составляет ядро гегелевской идеалистической диалектики и целиком направлено против метафизики. Особенное значение в диалектическом методе Гегеля имели три принципа развития, понимаемые им как движение понятий, а именно: переход количества в качество, противоречие как источник развития и отрицание отрицания.

КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ

КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ

(от лат. imperativus - повелительный) , термин , введённый Кантом в «Критике практического разума» (1788) и обозначающий,в отличие от условного «гипотетич. императива», основной его этики. Имеет две формулировки: «... поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» (Кант И., Соч., т. 4, ч. 1, М., 1965 , с. 260) и «... поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству» (там же, с. 270) . Первая формулировка выражает характерное для Канта формальное этики, вторая ограничивает этот . Согласно Канту, К. и. является всеобщим общеобязательным принципом, которым должны руководствоваться все люди независимо от их происхождения, положения и т. д. Отвлечённо-формальный К. и. был подвергнут критике Гегелем.

Характеризуя постулаты кантовской этики, К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что Кант «... превратил материально мотивированные определения воли французской буржуазии в чистые самоопределения "с в?б о д н о й вол и", воли в себе и для себя, человеческой воли, и сделал из неё таким образом чисто идеологические определения понятий и моральные постулаты» (Соч., т. 3, с. 184) .

P a t о n ?. I., The categorical imperative, L.- ?.?., 1947 ; Williams T. C., The concept of the categorical imperative, Oxf. , 1968.

Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия . Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов . 1983 .

Философский энциклопедический словарь . 2010 .

КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ

(от лат. imperativus – повелительный) – , введенный Кантом и обозначающий основное его этики. Понимая под императивами предписания воли, Кант разделял их на два вида – гипотетические и категорические. Гипотетич. императивы относятся к волевым действиям, сопровождающим труда или повседневные житейские дела. Руководствуясь ими, не ставит перед собой вопроса о нравств. цели своих действий, а лишь решает о выборе средств соответственно уже заданной цели. Врач и отравитель могут быть одинаково искусны, хотя первый преследует нравств., а второй безнравств. .

В отличие от гипотетич. императива, К. и. – осн. закон, определяющий нравств. сторону действий человека. К. и. имеет две формулировки. В "Критике практического разума" Кант формулирует К. и. следующим образом: "Поступай так, чтобы твоей воли всегда могла быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства" (Кант И., Критика практического разума, СПБ, 1897, с. 38). Другую формулировку Кант дает в "Основоположении к метафизике нравов" (М., 1912): "Действуй так, чтобы ты никогда не относился к человечеству, как в твоем лице, так и в лице всякого другого, только как к средству, но и всегда в то же время и как к цели" (указ. соч., с. 55). Согласно Канту, К. и. является всеобщим общеобязательным законом; содержащимся в практич. разуме. Им должны руководствоваться все люди независимо от их происхождения, богатства и т.д. Нравст. человек обязан ему следовать, не взирая на обстоятельства, видя в этом свой высший . Всеобщность К. и., его велений от религии, провозглашение равенства всех перед моральным законом резко отличали нравств. закон Канта от основоположений феод. христ. морали, господствовавшей в ту эпоху в Германии. Рассматривая человека не как , а как цель, объявляя всех перед моральным законом, К. и. Канта заключал в себе антифеод. тенденции. Но с стороны, К. и. был противопоставлен этич. идеям Руссо и . материалистов. В то время как революц. буржуазии 18 в. видели высшую цель в достижении всеобщего счастья и призывали к борьбе за достижение этой цели, Кант считал недостижимым. Стремление к счастью, сделанное всеобщим принципом, породило бы, по его мнению, не гармонию обществ. интересов, а раздор и противоречия. Поэтому К. и. не требует от личности активной борьбы против произвола и несправедливости. Целью, по Канту, является лишь создание соответствующего К. и. умонастроения. Это определяет формализм и бессодержательность осн. закона кантовской этики. Кант отвлекался от различий между моралью различных эпох и классов, обосновывая моральное , присущее в одинаковой степени всем людям, классам и народам. Указывая на влияние франц. революции на кантовскую философию и этику, Маркс и Энгельс вместе с тем отметили, что Кант превратил "...материально мотивированные определения воли французской буржуазии в ч и с т ы е самоопределения "с в о б о д н о й в о л и", воли в себе и для себя, человеческой воли, и сделал из неё таким образом чисто идеологические определения понятий и моральные постулаты" (Соч., 2 изд., т. 3, с. 184).

Представители послекантовской бурж. этики неоднократно использовали понятие о К. и. для обоснования своих теорий нравственности.

Критикуя учение Канта с позиций субъективизма, Фихте дал новую формулировку К. и. "Выполняй всякий раз твое назначение" (Sämtliche Werke, Bd 4, В., 1845, S. 151). В соответствии с этим К. и. каждый человек определен к выполнению только ему предназначенной задачи, существуя для исполнения определ. конечной цели. Абстрактный, характер кантовской морали был подвергнут критике Гегелем, к-рый называл К.и. "пустым формализмом", "долгом ради долга"; "вечным, долженствованием" и т.д. (см. Соч., т. 7, М.–Л., 1934, с. 153–55; т. 11, M. – Л., 1935, с. 444–48). Фейербах, воюя против формализма кантовского К. и., заявлял, что единств. К. и. является стремление к счастью и удовлетворению насущных потребностей (см. Избр. филос. произв., т. 1, М., 1955, с. 465–73). В то время как представители нем. классич. философии критиковали К. и. за формализм, абстрактность, эти черты кантовского основоположения расценивались положительно и получали особое в этич. учениях неокантианства. Ригоризм и неукоснительность морали Канта были использованы для оправдания нравств. и политич. оппортунизма. Неокантианцы пытались опереться на учение о К. и. в борьбе против марксистско-ленинской теории, к-рая учит, что в обществе, основанном на классовом антагонизме, не может быть всеобщей, пригодной для всех классов нравственности. Требования К. и. рассматриваются неокантианцами как общечеловеческие, а , основанная на этом принципе, как всеобщая нравственности. Неокантианцы-ревизионисты М. Адлер, Э. Бернштейн, Л. Вольтман и др. использовали учение о К. и. для обоснования теории "этического социализма". Противопоставляя свои взгляды на марксистско-ленинскому учению, этич. социалисты рассматривали как К. и. человеч. рода. Они отвергали пролетарской революции и доказывали, что к социализму можно прийти только путем нравств. самоусовершенствования, в результате к-рого все люди, как эксплуататоры, так и эксплуатируемые, будут руководствоваться К. и. Нек-рые совр. бурж. философы, напр. представители т. н. натуралистич. этики, используют К. и., истолковывая его в духе своих учений.

Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 3, с. 184; Ленин В. И., Задачи Союзов молодежи, Соч., 4 изд., т. 31; Марксизм и , 2 изд., [К. ], 1925; Кант И., Критика практического разума, пер. с [нем. ], М., 1912; его же, Основоположение к метафизике нравов, пер. [о нем. ], М., 1912; Фейербах Л., О спиритуализме и материализме, в особенности в их отношении к свободе воли, Избр. филос. произв., т. 1, М., 1955; Асмус В. Ф., Философия Иммануила Канта, М., 1957; Fichte I. G., Das system der Sittenlehre nach den Principien der Wissenschaftslehre, в его кн.: ämtliche Werke, Bd 4, В., 1845; Volkelt J., Kanťs kategorischer Imperativ und die Gegenwart, W., 1875; Deussen P., Der kategorische Imperativ, 2 Aufl., Kiel, 1903; Messer Α., Kants Ethik, Lpz., 1904; Buchenau Α., Kants Lehre vom kategorischen Imperativ, Lpz., 1913 (Wissen und Forschen, Bd 1); Marcus E., Der kategorische Imperativ, 2 Aufl., Münch., 1921; Cohen H., System der Philosophie, Tl 2 – Ethik des reinen Willens, 3 Aufl., В., 1921; Cassirer E., Kants Leben und Lehre, В., 1921.

А. Хайкин. Тамбов.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия . Под редакцией Ф. В. Константинова . 1960-1970 .

КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ

КАТЕГОРИЧЕСКИЙ - в этике Канта морального императива, обозначение нравственной нормы как формально независимой в своих основаниях от каких бы то ни было фактических условий человеческого воленпя и потому безусловно обязательной к исполнению при любом составе наших фактических целей. Ему противоположен императив как условная ведения, при которой нравственная обязательность данного действия основана на предпосылке фактического или возможного желания субъекта. В отличие от гипотетического императива императив выражает чистое нормотворчество морального разума. Критерий законности желания состоит поэтому в возможности для этого желания необходи

мым принципом воли вообще и ни в чем более: должно быть возможно желать субъективного принципа своей воли как закона всякой воли разумного существа. Этический формализм Канта состоит в акценте на форме ведения; “формулой” же этой приемлемой формы воления является именно категорический императив, но не закон морали. Категорический императив запрещает ставить воления в зависимость от его содержания, но тем самым отнюдь еще не ставит ведения в зависимость от его же собственной формы: воля , подчиняющаяся категорическому императиву, подчиняется разуму, но не предмету; , форма ценностного определения которой описывается категорическим императивом, нравственна при любом конкретном содержании. Воля же, ценности которой обусловлено ее содержанием, при любом содержании своем во всяком случае внеморальна: ценность , движущая ею, не есть моральная ценность. Таков кантианского формализма.

Т. о., субъективной цели (при всей антропологической ее значимости) в этике заступает объективная цель, ценная не по личной прихоти полагающего ее, но совершенно независимо от содержания любого произвола - цель, метафизически самобытная и потому ценная сама по себе. Такова, по крайней мере, цель сохранения самого субъекта всех целей - человека в его всеобщем, или родовом бытии, как человечества в человеке. Эта разумная человечества и всякого вообще разумного живого есть цель сама по себе. Поэтому формальное всякой нравственной воли должно быть таково, чтобы в этой воле всегда и необходимо полагалась ценность разумной человечности как цель самой этой воли и принятия всех прочих целей, которые в отличие от этой цели приходится признать лишь субъективными.

Итак, или материя нравственного целеполагания определяется из соотнесения реального целеполагания с его модальной формой. Это подведение есть , и потому нравственная воли опосредуется моральной способностью суждения. Формальный этой , определяющий ее субъекта к нравственной форме воли (к категорическому императиву), дает завершающее определение нравственной воли, в котором признается компетенция субъекта повиноваться лишь тому, чтоон свободно признал за чистую ценность (не иметь иных законов личной воли, кроме удостоверяемых судом совести); закон с такой позиции предстает как категорический императив автономии (см. Автономия и гетерономия) Формулировки категорического императива: “Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства” (Кант. Соч. в 6 т., т. 4, ч. l. M., 1965, с. 347). “Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству” (там же, с. 270); каждый должен относиться к самому себе и к другому в соответствии с “идеей человечества как цели самой по себе” (там же). Для совершенной в добродетели воли категорический императив, по признанию самого Канта, силы не имеет: из нормы воли он превращается в естественной для нее формы воления. См. лит. к ст. “Критика практического разума”.

А. К. Судаков

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .

Смотреть что такое "КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ" в других словарях:

В философии Канта: безусловное требование или закон разума, выражаемый в формуле: du kannst, du sollst ты можешь, следовательно, должен (сделать). Объяснение 25000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык, с означением их корней.… … Словарь иностранных слов русского языка

- (лат. imperative повелительный) базовое понятие этики Канта, фиксирующее общезначимое нравственное предписание, имеющее силу безусловного принципа человеческого поведения. Как и в гносеологии, в своей практической философии Кант искал всеобщие и… … Новейший философский словарь

Категорический императив - КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ, смотри Императив. … Иллюстрированный энциклопедический словарь

Центральное понятие этики И. Канта, безусловное общеобязательное формальное правило поведения всех людей. Требует поступать всегда в соответствии с принципом, который в любое время мог бы стать всеобщим нравственным законом, и относиться ко… … Большой Энциклопедический словарь

Категорический императив Иммануила Канта принадлежит к числу наиболее загадочных плодов человеческой мысли. Думаю, никто из философов - как прошлых, так и нынешних - не станет оспаривать это утверждение; ни у кого не вызовет удивления нескончаемость попыток комментировать и интерпретировать и само понятие категорического императива, и в особенности его формулу: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой, ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом » . Столь характерная для Канта корявость фразы таит в себе «подвох» - скрупулезную, только ему свойственную выверенность понятий, о которую понабивало себе шишек не одно поколение критиков.

Помнить об этом следует хотя бы уже для того, чтобы настоящее обращение к категорическому императиву не показалось очередной претензий на окончательное и полное «решение проблемы». Собственная (послекантовская) философская история категорического императива настолько солидна, что в наше время впору говорить о нем то же, что было сказано когда-то о Сикстинской Мадонне: «Эта дама в течение стольких веков и на таких людей производила впечатление, что теперь уже она сама может выбирать, на кого ей производить впечатление, а на кого - нет».

Данное очередное обращение к категорическому императиву навеяно убеждением, что теоретическая мотивация, вдохновившая Канта на создание столь неординарной конструкции, несла в себе зародыш политико-философского подхода . Рискну утверждать, что о политической философии до сих пор мало кто знает, что она такое. Это убеждение переносит предлагаемый мной анализ из разряда попыток кантоведческого исследования в разряд работ, имеющих целью показать значение идей Канта для становления новых (или относительно новых) теоретико-философских направлений.

Начать уместно с «Основоположения метафизики нравов». Эту работу Кант открывает тезисом: законы постольку, поскольку они есть предмет «содержательной философии», могут быть либо законами природы, либо законами свободы. Само это деление подразумевает проблему: человек, оставаясь во власти природы, вместе с тем неким образом «выламывается» из царства естественных законов, демонстрируя в ряде отношений уникальную способность поступать так, как если бы эти законы не довлели над ним (отсюда выражение «законы свободы»). Точнее, в жизни каждого из людей ощущается присутствие неких дополнительных (не обнаружимых «в природе») принуждающих сил: они-то и несут ответственность за человеческое в человеке. Суть «человеческого» надындивидуальна. Чувство долга, выполняемые человеком обязанности - вот тот особый элемент жизни каждого индивида, который, ничего не давая (а порой и вредя ему) в аспекте «личного счастья», обеспечивает общество в целом необходимыми скрепами. При этом исследовательский интерес возбуждает не тот факт, что человеку свойственно изменять чувству долга (как раз для этого, доказывает Кант, у каждого имеется предостаточно личных оснований), а то, что столь часто предаваемое понятие оказывается все же неистребимым, благодаря чему общество в целом никогда не скатывается в состояние «войны всех против всех» и, находясь порой на краю пропасти, все же избегает с помощью представлений о долге окончательного распада. Сделать понятие долга менее загадочным и призвана теория, постулирующая существование разных типов принуждения индивидуальной воли, сильнейший из которых имеет внеопытное происхождение; этому типу принуждения воли соответствует «понятие безусловной и притом объективной и, стало быть, общезначимой необходимости » . Случаи подобного принуждения и подводятся Кантом под понятие категорического императива. С его помощью, говорит философ, «мы, хотя и оставляем нерешенным вопрос, не пустое ли понятие то, что называют долгом, можем по крайней мере показать, что мы мыслим посредством этого понятия и что хотим им выразить» .

Приведенными рассуждениями очерчена проблема, ставшая центральной не только для философии самого Канта, но и для открытой им эпохи «этики нового типа». О масштабах произведенной Кантом революции в этике можно судить уже по тому факту, что оппонентом кенигсбергского мыслителя видится тут не кто иной, как сам Аристотель, олицетворяющий господство в морали принципа эвдемонизма . Проблему же синтеза двух этических теорий специалисты относят к числу главных вопросов современной этики. Согласно А.А.Гусейнову, сложность этой задачи обусловлена противоположностью исходных этических позиций философов: «По Аристотелю есть моральные поступки, но нет общего морального закона. По Канту, напротив, есть моральный закон, но нет моральных поступков» . Этот вывод содержит одну из наиболее существенных претензий к этической системе Канта, в философии которого действительно не находится места моральным поступкам , несмотря на то, что ее исходный постулат («человек живет лишь из чувства долга, а не потому, что находит какое-то удовольствие в жизни»), казалось бы, взывает к действию. Ниже я даю собственный комментарий к данной противоречивой составляющей кантовского наследия. Здесь же важно отметить: «утрата» кантовской теорией морального поступка есть не только и даже не столько этическая, сколько политико-философская проблема (что впрочем не должно вести к недооценке того прорыва, который совершил Кант своей этикой долга в процесс осмысления природы политического).

Сказанное задает направленность настоящей работы: если этическая мысль может позволить себе до поры до времени ограничиваться развитием одного из двух аспектов (закон или поступок), то для мысли политической рефлексивное соединение того и другого в рамках единого учения является конституирующим моментом всякой политической теории, коль скоро она желает быть современной.

Но вернемся к категорическому императиву. Первое, о чем важно помнить здесь, это о своде идей, которым непосредственно противопоставлял Кант учение об императиве. Речь идет прежде всего об этических принципах эвдемонизма, получивших в Новое время мощную поддержку в лице утилитаризма. Автор категорического императива проявляет прозорливость, ощущая угрозу, исходящую от этой философии восходящего экономического человека : «Принцип личного счастья, сколько бы при нем ни применялись рассудок и разум, не заключал бы в себе никаких других определяющих оснований воли, кроме тех, которые соответствуют низшей способности желания», если бы «чистый разум» сам себе не был «практическим, т.е. без предположения какого-либо чувства, стало быть, без представления о приятном и неприятном как материи способности желания, которая всегда служит эмпирическим условием принципов», и был бы «в состоянии определять волю через одну лишь форму практического правила» . Вывод, к которому подводят нас представленные умозаключения, ясен: утилитаризм слишком примитивен для того, чтобы претендовать на знание сущности человека. Отсюда следствие из вывода: сущность человека надлежит выражать в понятиях, принципиально не сводимых к тем, какими мы описываем явления природы. Так возникает тема «чистоты» практического разума; последний отнесен Кантом к «способности желания», общей «для всех разумных существ» в силу объединяющего их «одного и того же определяющего основания воли».

Существует соблазн усмотреть в сказанном намерение отделить человеческое от общебиологического, опустив расширение в сторону «всех разумных существ» как понятийно избыточное. Но для Канта здесь нет избыточности; рефрен о неких разумных существах, возникающий всякий раз, как заходит речь о чистом разуме, призван отделить в человеке его индивидуально-родовое (антропологическое) от в человеке же воплощенных всеобщих (а не только человеческих) законов нравственности . Будучи понятным в качестве основания для разделения «миров» эмпирического и сверхчувственного, данный ход мысли, однако, не убеждает в необходимости по-кантовски жесткого противопоставления априорного и эмпирического планов.

Здесь есть над чем задуматься: с одной стороны, мыслитель не высказывает сомнений касательно правомерности понятия «разумного существа вообще» (он не ставит вопроса: не есть ли разум атрибут самого человека) ; а с другой - подчеркивает, что не собирается «изобретать» новой этики, а лишь по-новому описывает то, что миру было известно всегда. Но в данном контексте «всегда известное» - это загадочная власть над людьми моральных норм и представлений. Её-то Кант и пытается прояснить, постулируя причастность рода человеческого к чему-то более существенному, чем он сам, и делая «это» критерием добра и зла. Иными словами, очевидный факт состоит для читателей Канта не в том, что мораль, выделяющая человека из прочих объектов чувственного мира, относится к сфере сверхчувственного, умопостигаемого, а в ином: сама сфера умопостигаемого постулируется философом как «невидимое основание» человеческой морали. С помощью учения об «априори» Канту удалось противопоставить нечто учащающимся попыткам выведения морального аспекта бытия из чувственно-эмпирического опыта. В этом смысле априоризм действительно представлял собой не столько новшество, сколько способ «напомнить» об известном всем тем, кто позволил себе позитивитски-натуралистическую забывчивость.

Что же до специфического понятийного наполнения «напоминания», то оно было в общих чертах традиционно для эпохи. Просвещение, к деятелям которого Кант справедливо относил самого себя, ценило ум - Разум - настолько высоко, что это позволило Разуму фактически стать преемником низвергнутых божеств прошедших времен, их местоблюстителем. Правда, в отличие от Канта, Просвещение в его многоликости было не лишено сомнений по поводу решающей роли Разума в делах и поступках человеческих. Например, у почитаемого Кантом Ж.-Ж.Руссо можно встретить понимание того, что воля человека не только не может, но и не должна быть полностью «разумной» . Невозможно вообразить, чтобы Кант не помнил о сделанных Руссо оговорках, не понимал их важности. Однако сам он, думается, не мог позволить себе такого рода скепсис: подобное означало бы размывание концептуальных устоев центрального для него принципа априоризма. А эти устои и без того достаточно слабы. Об этом свидетельствует беспомощность Канта перед лицом некоторых эвдемонистических положений, принижающих, по его мнению, Разум:

«Если бы в отношении существа, обладающего разумом и волей, истинной целью природы было … его счастье , то она распорядилась бы очень плохо, возложив на его разум выполнение этого своего намерения… Все поступки, какие ему следует совершать для этого, и все правила его поведения были бы предначертаны ему гораздо точнее инстинктом и с помощью его можно было бы достигнуть указанной цели гораздо вернее, чем это может быть когда-либо сделано при помощи разума» .

Ранее, при обосновании тезиса об особой природе морали, Кант мог с полным основанием ссылаться на его общепризнанность. Что же касается приведенного утверждения о нефункциональности разума как гаранта «счастья», оно лишено подобной поддержки. Предложенный выше аргумент об «избыточности» разума в биологическом плане, призванный доказать предназначенность разума для какой-то «высшей цели» , разбивается о факт утилитарного пользования разумом, и, думается, именно этот факт подталкивает Канта к разработке крайне изощренной классификации «разумов», так сказать, различного назначения, которые он вынужден выстраивать в сложную систему - иерархию, в полном объеме никем из последующих мыслителей не востребованную и оставшуюся благодаря этому «фирменным знаком» собственно кантовского гения. В результате же понятие разума на его «априорном» полюсе разрастается под тяжестью возложенной на него этической роли до размеров непознаваемого Абсолюта. Между тем именно учение об абсолюте - «чистом разуме» (вершине названной иерархии) - ответственно за введенное Кантом представление о причастности человека к сфере, лежащей по ту сторону его собственного повседневного чувственного опыта.

Кантовский априоризм - тема обширная. Для наших целей важно зафиксировать, что априоризмом фактически прочерчивается некий водораздел, за которым теория в целом как бы начинает работать на самое себя. С момента постулирования области сверхчувственного главной заботой Канта-теоретика становится обеспечение по возможности безупречного взаимосогласования имеющихся в его арсенале понятий. Отсюда парадокс: всяк, вступивший вслед за философом в область метафизических фантазмов, оказывается вынужден соглашаться с ним практически во всем, что касается внутренней непротиворечивости предлагаемых им понятий. Вот только новых смыслов эта напряженная работа практически не производит. Теория Канта буксует на месте, увязая в необходимости прояснять тонкости взаимоотношения элементов неуклонно усложняющейся понятийной конструкции, «перенаселенность» которой требует от ее создателя непомерных интеллектуальных усилий, почти не оставляющих места для иного. Например, на рассматриваемый здесь же непростой вопрос о том, каким образом человек может одновременно являться и звеном в причинно-следственной цепочке природы, и субъектом «свободной причинности», Кант вместо содержательного ответа практически отсылает читателя к изначальным дефинициям.

Это не самый плодотворный способ разрешения концептуальных затруднений. Постулирование двойственности бытия человека как существа одновременно природного и надприродного не привносит ничего нового по сравнению с известными богословскими трактовками, уделяющими человеку в системе мироздания место, промежуточное между существами плотскими и божественными. Намек на попятное движение ощутим даже не в понятии «вещи в себе», а в допущении, что таковая способна непосредственно «обнаруживать себя» в разумных существах, поскольку они - разумны. Теперь стоит только заменить слово Разум словом Бог, как аналогия с системами богословских представлений достигает такой полноты, что в данной точке учение Канта утрачивает внутренний импульс к развитию…

* * *

На фоне подобного теоретизирования категорический императив привлекает своей концептуальной «незаангажированностью». Формула его (это доказано временем) способна будить философское воображение даже в отсутствие всякой связи с обслуживающим ее громоздким понятийным аппаратом. Императив адресует себя индивиду осторожным «мог бы пожелать». Требование «пользоваться собственным разумом» в полную силу звучит в другом месте . В формуле же императива Разум вовсе не упоминается. Для обладателя развитой философской интуиции, каким был Кант, подобное не случайно (очевидно, способность ощущать уязвимость тех или иных из своих построений никогда не покидала мыслителя).

Все это дает нам шанс оценить относительную независимость кантовского категорического императива (в ряду других положений его философии) от Кантом же созданной мифологии Разума. Для наглядности вспомним, как оценивал Канта, например, Карл Поппер - мыслитель, чье морально-политическое кредо фактически совпадает с требованием очищения разума от наслоений чувств, суеверий, традиций, словом, всего того, что не выводит человека непосредственно в «интеллигибельный» мир. Свойственная его политико-философским построениям прямая, точно стрела, устремленность к разуму как высшей человеческой добродетели позволяет заметить, что у самого Канта все куда более «запутано»: при всех оговорках Кант предпочитает рассматривать человека как существо, «у которого разум не единственное определяющее основание воли» . Соответственно, «если под мотивом… понимают субъективное основание определения воли существа, чей разум не необходимо сообразуется с объективным законом уже в силу его природы, то отсюда прежде всего следует, что … мотивы человеческой воли… никогда не могут быть ничем другим, кроме морального закона» . У людей, подчеркивает Кант, разум несовершенен по определению, но ведь есть еще человеческая воля, мотивируемая моральным законом. И именно ей, человеческой воле, адресован категорический императив.

Так возникает тема свободы воли - весьма странного приращения к, казалось бы, завершенной дуалистической картине; приращения, занявшего в кантовской мысли уникальное место посредника между непересекающимися мирами Природы и Разума: «…в отношении воли приписываемая ей свобода, как нам кажется, находится в противоречии с естественной необходимостью и у этого перепутья разум в спекулятивном отношении считает путь естественной необходимости гораздо более проторенным и более пригодным, чем путь свободы, однако в практическом отношении тропинка свободы есть единственная, на которой возможно при нашем поведении применение своего разума; вот почему самой утонченной философии, так же как и самому обыденному человеческому разуму, невозможно устранить свободу какими бы то ни было умствованиями» .

Свободная воля - это способность «самозаконодательства», автономии индивида; актуализация ее и есть нравственное состояние (в отличие от гетерономии - подчиненного, безнравственного состояния воли). Если так, то в своей политической ипостаси категорический императив предполагает требование превращения «индивидуального самоволия» в закон для всех... Здесь и сокрыта главная трудность всей послекантовской (не пользующейся априорными основаниями) политической теории, кладущей в основание понятия политического признание свободы индивида. Как сделать волю «общей», если каждый индивид уникален, а реализация его свободной воли есть главный принцип (кантовской) морали?

Сам Кант предлагает решать эту проблему в поле закона, который, по его мысли, выдвигает институт права в качестве «(моральной) способности обязывать других». Основа этой способности - «прирожденное равенство, т.е. независимость, состоящая в том, что другие не могут обязать кого-либо к большему, чем то, к чему он со своей стороны может их обязать» . Здесь уместен тонкий комментарий Э.Ю.Соловьева: «Глубочайший смысл правовой идеи - в лимитации самого ограничения свободы » . Действительно, кантовское понимание свободы не смогло бы выступать в роли парадигмы современного политического мышления, если бы за частоколом правовых ограничений кенигсбергский мыслитель не разглядел выгораживаемого этим частоколом поля свободы. Правда, в этом случае принцип, описываемый современным кантоведением как принцип «равенства свобод», точнее было бы назвать принципом равенства «несвобод»… Как бы там ни было, данный ход мысли, нащупанный Кантом и поддержанный современным интерпретатором, представляется чрезвычайно перспективным. Фактически здесь постулируется наличие в «жизненном мире» двух сфер: первая («гармонизирующая») жестко регламентирована и конечна, вторая аморфна и беспредельна; она как бы «обтекает» со всех сторон сферу несвободы (от закона) и «подмывает» ее границы: ведь граница между регламентированным и нерегламентированным по определению не может быть незыблемой.

Однако у принципа «равенства свобод» есть одно существенное ограничение: сфера его применимости очерчена ситуацией идеального законопослушания. Но очевидно же, что история человечества, как прошлая, так и будущая, в парадигму законопослушания не вмещается, ибо требует неизменности и самого закона, и общества. На этот факт Кант отвечает попыткой герметизировать правовую сферу в качестве области жесткой регламентации, дабы оградить ее от корродирующего воздействия «жизненного мира». Отсюда требование «не рассуждать» на определенные темы, т.е. требование частичного ограничения компетенции самим же философом сформулированного принципа sapere aude . Ясно, что подобное ведет к значительному обесцениванию принципа «равенства свобод».

Наметившуюся проблему можно сформулировать так: ограниченная законами, свобода индивида все же должна иметь возможность «восставать» против тех или иных конкретных законов, отменять или реформировать их. Но, как мы видим, такой вариант кантовской философией по большому счету не предусмотрен, что заставляет вспомнить прозвучавший со стороны этики «вердикт» об отсутствии в этой философии «моральных поступков». Применительно к политической философии «вердикт» можно расширить до утверждения о недейственности теории, опирающейся на трансцендентные принципы: учение о чистом разуме имеет своим неизбежным дополнением принцип привносимого извне ограничения в «конечные разумы» реальных людей. В наше время тезис о всеблагости закона может быть принят только в смысле его «равноограничительности», т.е. справедливости, притом что сам закон неизбежно воспринимается как воплощение одного из конкретных (а значит конечных) человеческих «разумов». Это означает, что для современного сознания закон как таковой всегда потенциально репрессивен, и потому неотъемлемым условием его легитимации должна быть зафиксированная в правовом поле возможность внесения изменений (сколь угодно радикальных) в действующее законодательство.

Все сделанные уточнения ставят политические учения, ориентированные на кантовские этические принципы, перед непреодолимыми трудностями. Речь идет прежде всего о «делиберативном» тренде современного либерализма в обоих его вариантах. Конечно, надо иметь в виду, что «”постметафизический” поворот современной философии затронул… и философскую этику. Он не позволяет современным авторам брать необходимые им для рассмотрения политики понятия из трансцендентального “практического разума”, подобно тому, о котором писал Кант» . Вместе с тем, основополагающие для этих систем понятия «идеальной речевой ситуации» (у Ю.Хабермаса) и «изначальной позиции» (у Дж.Ролза) оказываются прямым порождением принципов кантианства. Фигурирующее в обеих теориях требование «рациональности» в основных чертах воспроизводит исходное кантовское представление .

Все это заставляет нас вновь обратиться к категорическому императиву, точнее, к альтернативным восприятиям его со стороны не упоминавшихся выше известных последователей Канта, ибо из опыта современных нам теорий, как мне кажется, можно сделать достаточно ясный вывод о том, чего именно недостает традиционному пониманию кантовского императива для того, чтобы он мог отвечать интеллектуальным запросам сегодняшнего общества. Постулируемый Кантом Разум долее не может сохранять за собой привилегированную позицию некой исходной и, стало быть, не подлежащей критическому вопрошанию сущности прежде всего потому, что современность уже не в состоянии отрицать факт множественности разумов (истин, воль).

Но многого ли стоит в таком случае заключенное в императиве требование универсализации индивидуального? - Многого. Именно в ситуации «расколотости» разума стремление к универсализации «максимы» индивидуальной воли не только не утрачивает актуальности, но и являет миру свое до поры до времени сокрытое политическое измерение.

Надо сказать, это измерение достаточно ощутимо присутствует уже у младших современников и учеников Канта, таких как А.Шопенгауэр. Произведенный Шопенгауэром переворот в понимании «вещи в себе» представляется мне важным шагом именно в направлении познания политического как сферы сопряжения морали и поступка. «Вещь в себе, - пишет Шопенгауэр, - я получаю не ухищрением и не заключаю к ней по законам, которые исключают ее, так как относятся уже к ее явлению …а непосредственно констатирую ее там, где она непосредственно лежит, в воле, непосредственно открывающейся каждому как в себе его собственного явления» . Шопенгауэр, подвергший критике кантовское понимание свободы воли в аспекте ее непостижимости, дает свою концепцию воли, служащую неплохим комментарием к кантовскому императиву: «То, от чего мы здесь абстрагируемся, - позднее это, вероятно, станет несомненным для всех - есть всегда только воля , которая одна составляет другую грань мира» . На первый взгляд, предпринятое им преобразование кантовской системы состоит в простой подмене Разума Волей. Но эта замена влечет за собой вереницу новых смыслов. Воля как вещь в себе абсолютна, свободна и как таковая непосредственно дана нам. В то же время в составе эмпирического мира воля, согласно Шопенгауэру, оказывается лишь одним из множества объектов этого мира, и, подобно прочим объектам, она уже отнюдь не свободна. Очевидно, что отношения человека со столь амбивалентно позиционируемой волей не могут не быть проблематичными:

«…совершенно особый, в животном мире невозможный феномен человеческой воли может возникнуть, когда человек отрешается от всякого подвластного закону основания познания отдельных вещей как таковых и… когда вследствие этого становится возможным действительное обнаружение истинной свободы воли как вещи в себе, отчего явление вступает в известное противоречие с самим собою, выражаемое словом самоотрицание , и даже в конце концов уничтожает в себе своего существа, - … единственный случай, когда в самом деле непосредственно обнаруживается и в явлении свобода воли в самой себе» .

Философ указывает нам на один-единственный способ перевода свободной воли как непосредственно данной нам из разряда вещи в себе в разряд явлений. Таким способом оказывается… самоубийство. И надо сказать, логика его рассуждения безупречна. За этот вывод (хотя не только за него) Шопенгауэр снискал себе славу одного из самых мрачных умов модерна. Однако, что касается приведенного умозаключения, его совершенно не обязательно воспринимать пессимистически. О чем в действительности говорит нам Шопенгауэр? Только о том, что воля живущего не способна практически реализовываться в той по-кантовски понимаемой «чистоте», которую кенигсбергский мыслитель атрибутирует Разуму. У Шопенгауэра, напомним, кантовскому «чистому разуму» равновелико понятие «чистой воли». А вот воле «явленной», как мы видим, философ не просто отказывает в «чистоте», но фактически лишает ее способности быть собой (за исключением единственного указанного случая). В этой трактовке воли как явления Шопенгауэр одновременно и прав, и неправ. Он прав в том, что воля, будучи «явлена», непременно станет хоть немного, но «гетерономной», подчиненной «внешнему», понеся поражение от эмпирического мира. Неправ же он в том, что, попадая в мир явлений, воля полностью утрачивает самость и становится «объектом». Да, воля вынуждена трансформироваться в мире воздействующих на нее объектов; но среди последних выделяются объекты особого рода - другие воли. Взаимоотношения воль как «эмпирических объектов» создают уникальную реальность, совершенно не учтенную ни в теории Шопенгауэра, ни в теории Канта.

Эта реальность - пространство политического.

Точнее, это единственный аспект реальности, внутри которого есть смысл искать «политическое». Представители немецкой классической (а, начиная с Шопенгауэра, и постклассической) философии полагали, что учитывают эту реальность в своих системах. Однако (1) учету подлежала только рациональная часть человеческого универсума, (2) от внимания философов ускользало принципиальное различие между субъект-объектными и субъект-субъектными отношениями: второй субъект неизменно превращался в их анализе в объект. Первая и вторая особенности традиционного философствования связаны между собой необходимым образом. Низведение одним из субъектов, поставившим себя сначала в качестве исследователя, а затем и в качестве наделенного «царским знанием» деятеля над другим, второго субъекта до положения объекта автоматически исключало возможность восприятия всей полноты «жизненных проявлений» взаимодействующих субъектов. В результате изучающий оказывался не в ситуации взаимодействия (даже если речь шла о взаимодействии «разумов»), а в ситуации интеллектуального восприятия («познания») объекта. Мало того, теоретик не просто «оказывается» в субъект-объектном отношении, он обязан неизменно воспроизводить это отношение как единственно корректный способ концептуализации «эмпирии». А это означает, что посредством данных двух операций второй субъект лишается права быть воспринятым вне заданной «субъектом-исследователем» логики. Из всех аспектов поведения другого значимыми остаются только акты, соразмерные точке отсчета и методу изучения, заданным одной из сторон. Из непосредственной ситуации интеракции субъектов исключается стадия взаимодействия равных, игры, соперничества. Считалось, однако, что все это представимо в логике изучающего. А как иначе?

Понять, помыслить что-либо возможно только при известной неизменности «точки зрения». Последняя и стала для философии точкой утраты «поступка», за которой стирается различие между восприятием субъектом «окружающей действительности» вообще и восприятием взаимодействующего с ним «другого» (понимать под «другим» имеется в виду когда индивид, когда группа, а когда и человечество). Классическая философия не желает слышать о «другом» как носителе иной морали и иной рациональности. Между тем именно логика «объективирования» другого в рамках теоретического исследования, будучи рассмотрена в политико-философском аспекте, обнаруживает лежащую в ее основании потребность удержания собственной позиции как доминирующей. В противном случае неизбежен риск опрокидывания, дискредитации другим собственных принципиальных установок «субъекта» и, как следствие, полного или частичного отказа от изначального понимания происходящего, от собственной «картины мира». Последний вариант мыслим только в режиме диспута, когда все участники изначально являются субъектами до тех пор, пока не возобладает какая-то одна точка зрения; отсюда определенная «теоретическая неполноценность» диспутов.

Итак, понятие политического распространяется на то измерение жизненного мира, адекватное восприятие которого возможно только в условиях непереводимости ситуации интеракции двух и более субъектов в субъект-объектное отношение. Кажется, в этом определении заключено требование оставаться «над схваткой»; однако отстраненность нужна исследователю лишь в той мере, в какой она позволяет проследить рождение нового в столкновении изначальных позиций.

Главное, однако, не это. Признание политического в качестве «сферы схватки» par excellence акцентирует такое основополагающее качество политического бытия, как присутствие в нем соперничающих субъектов, нацеленных на победу - победу, нередко достигаемую ценой полного опрокидывания наличной (т.е. господствующей) картины мира; последняя в практическом ракурсе соответствует наличной властной конфигурации. Таким образом, сфера политического по самой своей сути не приемлет абсолюта: и мораль, и истина всегда рассматриваются в ее пределах как чьи-то. Авторство новой «картины» неизменно приписывается «победителю», хотя в содержательном плане она почти всегда есть смешанный результат. Отсюда ясно, что возможность содержательно рассуждать о политической теории есть достижение постклассической эпохи.

Далее. Рассмотренное с этой точки зрения субъект-объектное отношение, известное нам как отношение рационально-познавательное, мыслится как один из моментов субъект-субъектного отношения, а именно как стадия фиксации наличного господства конкретного субъекта. В частности, классическая познавательная (не практическая) ситуация состоит в удержании наличной конфигурации господства определенной «логики» до тех пор, пока она не будет вытеснена альтернативной (более убеждающей) познавательной конфигурацией. При этом главным «оружием» как сохранения прежней, так и воцарения новой познавательной ситуации остается рациональный дискурс. Иначе обстоят дела с практической, т.е. не только собственно политической, но любой, находящейся в «пространстве политического» деятельностью: вызовы со стороны конкурирующих субъектов совсем не обязательно оказываются изначально облаченными в морально-рационалистические одежды. Рациональное обоснование, конечно, необходимо и здесь, но оно, как правило, подводится под ситуацию задним числом после того, как определится исход схватки, и как таковое оно может воплощать собой иную логику и иную мораль.

Резюмируем. Пространство политического заполнено взаимодействующими субъектами. Это трудноуловимая для классической философии стихия. Главная причина неуловимости - та, что межсубъектным отношениям не присуща рациональность , из чего, конечно, не следует вывод о якобы полной иррациональности этих отношений. Речь идет о том, что ситуация взаимодействия субъектов как субъектов целиком на язык рационального дискурса не переводима. Возможной и обязательной рационализация оказывается только на стадии преобразования данного отношения в субъект-объектное, где она возникает как акт фиксации победы/господства.

Сказанное позволяет определить пространство политического как сферу столкновения не разумов, а свободных воль . Для этой сферы такая вещь, как «смена установок», является не эпохальным событием, как в науке, а «буднями», составленными из бесконечных и, как правило, микроскопических подвижек, соответствующих переходам на точку зрения нового субъекта. Микроскопичность изменений дает возможность post factum соединять разрывы в ткани рационального обоснования в единый «нарратив». И только в эпохи крупных политических катаклизмов разрывы достигают масштабов, требующих замены одного типа рациональности другим. В такие моменты мы отчетливо видим, что Разум не един и, стало быть, не может играть роль начальной точки отсчета.

Представленная картина, описывающая политическое измерение жизненного мира, открыта для критики. Так, можно сказать, например, что если «у Аристотеля есть моральные поступки, но нет общего морального закона, а у Канта есть моральный закон, но нет моральных поступков» , то здесь нет ни морального закона, ни моральных поступков… Именно в этом ключе часто философствовал Фридрих Ницше, который не внял призыву Шопенгауэра искать мораль в отказе от воли. Ницше пошел собственным путем, изобретя «сверхчеловека» как мифический способ реализации свободной воли во всей ее полноте, а, сделав это, взял и вернулся к кантовскому определению морали как автономии индивидуальной воли! Фантазия о сверхчеловеке не была пустой: она сделала возможным переход от шопенгауэровской «воли к жизни» к более современной идее - воле к власти. Этим переходом Ницше жестко поставил философскую мысль перед фактом исчерпанности традиционных представлений об источнике морали Там же. С. 400.