Жизнь и смерть адмирала прайса. Героическая оборона петропавловска Как англия напала на камчатку

Петропавловская оборона в августе 1854 года , в ходе которой была одержана победа над англо-французской эскадрой, одна из славных страниц истории Петропавловска. Небольшой военный гарнизон на задворках Российской империи взял верх над неприятелем, превосходившим его в военной силе в несколько раз. На фоне неудач России в ходе Крымской войны (1853–1856) этот незначительный по масштабам военных действий эпизод был единственной победой России в этой войне. О защитниках Петропавловска узнала не только Россия, но и весь мир.

17 августа 1854 года* неприятельская эскадра в составе шести кораблей появилась у входа в Авачинскую губу. С дальнего маяка сообщили: "Вижу эскадру, состоящую из шести судов". В Петропавловском порту объявили тревогу. Теперь в течение десяти дней город находился на военном положении. В тот же день пароход "Вираго" из эскадры с целью разведки заходил в губу. 18 августа англо-французская эскадра вошла в нее в составе трех английских судов (фрегат "Президент" - 52 пушки, фрегат "Пайк" - 44 пушки и пароход "Вираго" - 6 пушек) и трех французских (фрегат "Форт" - 60 пушек, фрегат "Эвридика" - 32 пушки и бриг "Облигадо" - 18 пушек) .

Командующим английским отрядом кораблей и совместной эскадрой был адмирал Дэвид Прайс, командующим французским отрядом - адмирал де Пуант. Противник имел 212 корабельных орудий и 2250 матросов и морских пехотинцев.

Защитники города могли противопоставить им только 67 орудий и чуть более 900 человек. В боевых расчетах на шести береговых батареях и при полевом орудии находилось 378 человек, в двух стрелковых отрядах и одном отряде по тушению пожаров - 189. На фрегате "Аврора" - 284 и транспорте "Двина" - 65. Отряд волонтеров состоял из 18 человек .

20 августа началось первое сражение защитников города с англо-французами . В этот день англо-французы пытались прорвать оборону с южной стороны Петропавловской гавани. В 9 часов корабли "Форт", "Президент", "Пайк" и пароход "Вираго" заняли позицию западнее мыса Сигнального и приступили к обстрелу батареи № 1, стоявшей на его оконечности. Против ее пяти пушек было направлено около 80 орудий. Началась артиллерийская дуэль, длившаяся более часа. Позицию батареи и корабли окутывали клубы порохового дыма (бездымный порох изобрели в 1887 году). Расчет батареи стойко сражался с неприятелем, пока орудия не были повреждены и засыпаны скальной породой от крошимого ядрами склона. Два артиллериста были убиты, а несколько ранено, в том числе командир батареи П. Ф. Гаврилов. Только после этого губернатор Камчатской области, генерал-майор В. С. Завойко дал команду покинуть расположение батареи.

Батарея № 2 на песчаной Кошке пока не участвовала в баталии. Корабли противника закрывал мыс Сигнальный. К артиллерийской дуэли при приближении кораблей на расстояние выстрела подключилась батарея № 4 (командир мичман Попов), находившаяся на Красном Яру (район нынешнего мелькомбината за площадью Г. И. Щедрина). Для ее подавления с кораблей противника был направлен десант численностью около 500 человек. Расчет батареи, состоявший всего из 29 человек, не мог противостоять такой силе и, заклепав пушки, спрятав порох и ядра, в 10 часов 45 минут он покинул позицию.

Для отражения десанта в район батареи № 4 были направлены из города отряды мичмана Д. В. Михайлова, подпоручика М. Д. Губарева, волонтеры, команда с фрегата "Аврора" во главе с мичманом Н. А. Фесуном и объединенный отряд из расчетов батарей № 1 и № 3 под руководством лейтенанта князя . Они отправлялись один за другим с небольшим интервалом с 10 до 11 часов. Их общее количество составляло примерно 180 человек. Вражеский десант успел только немного порубить укрепление и попортить артвооружение. По десанту ударили пушки с "Авроры" и "Двины". Отряды защитников показались с неприятельских кораблей такими значительными, что десанту дали команду к отступлению. В 12 часов 45 минут вражеский десант вернулся на свои корабли.

Таким образом, еще до полудня 20 августа противник заставил замолчать орудия на батареях № 1 и № 4. Однако с южной стороны гавань продолжали защищать пушки кошечной батареи, фрегата и транспорта. Англо-французские корабли переключились на бомбардировку батареи № 2, прячась за мыс Сигнальный, опасаясь выстрелов с наших кораблей. До 17 часов они пытались смять ее, но им это не удалось. Русские воины проявили стойкость и мужество и выдержали длительную атаку. В ходе обстрела батареи бриг "Облигадо" и фрегат "Эвридика" с десантом в шлюпках подходили к батарее № 3, но метким огнем были прогнаны. Одна шлюпка была потоплена.

О первом сражении в своих воспоминаниях пишет жена В. С. Завойко Юлия, находившаяся в Хуторе в 30 километрах от города: "Вдруг раздался какой-то странный, неявственный гул. Я вышла из домика. Старик Мутовин, налаживавший сети, вдруг все оставил и припал ухом к земле. «Что, Мутовин, палят?» «Палят. Прилягте. Слушайте, как земля дрожит и стонет». Действительно. Прижав к земле, можно было слышать сильную, частую канонаду… Взойдя на открытую вершину, явственно увидели вдали Авачинскую губу… Видны и неприятельские суда; пальба беспрерывная, издали они кажутся все в пламени и дыме" .

Маленькие мужественные поступки совершали обыкновенные люди. Так, Харитина, работавшая в прислуге у семьи Завойко, во время боя 20 августа разносила офицерам еду и вино.

"Иду, - говорит она, - с узлом, а над головой вдруг свистит, страшно свистит, так я присяду, либо под заборчик прилягу… Ко всем снесла, и к Дмитрию Петровичу (Д. П. Максутов. - А П. ) на кошку, и к барину (В. С. Завойко. - А. П. ), и к Александру Петровичу ( . - А. П. ) на перешеек. …Днем же в порту из женщин никого нету, только я да Губаревой матушка и ходим" .

Несмотря на то, что атака неприятеля была мощной и длительной и что он подавил две батареи, овладеть Петропавловском не смог. Среди защитников погибли шестеро, и 13 были ранены. Потери англичан и французов неизвестны, хотя они тоже были.

21, 22 и 23 августа в городе восстанавливали батареи № 1, № 2 и № 4, хоронили погибших. Вражеская эскадра ремонтировала корабли, получившие повреждения от русских ядер.

Рано утром 24 августа англо-французская эскадра приступила ко второй попытке завладеть Петропавловском . Генерал-майор В. С. Завойко избрал место своего пребывания - у порохового погреба. На этот раз наступление противника началось с северных подступов к городу, в районе Озерновской косы и берега Култучного озера, где размещались батареи № 6 и № 7.

Свою злобу от поражения в Петропавловске объединенная англо-французская эскадра выместила на двух безобидных с военной точки зрения русских судах с грузом: на шхуне "Анадырь" и транспорте "Ситха", захватив их в Авачинском заливе.

Осадное положение в Петропавловске сняли только после ухода эскадры из Авачинской губы.

"По уходе эскадры люди отозваны были с батарей и собрались в соборе, где был отслужен благодарственный молебен. …Затем команды собрались в казармы. Завойко поздравил их, выпил чарки за здоровье царя и их, и потом пошло то, что обыкновенно бывает, когда люди предоставляются самим себе. Семейные торопились встретиться с своими семьями, покинувшими город. Пьяницы валялись по канавам и кустам…", - писал в письме брату Д. П. Максутов. В этом же письме он также рассказал, что его направили в столицу с донесением о Петропавловской обороне и об одержанной победе над неприятельской эскадрой .

14 сентября 1854 года на американском бриге "Ноубл" Д. П. Максутов отправился в Охотск. 26 ноября он прибыл в Санкт-Петербург, где имел встречу с Николаем I. Весть о победе небольшого воинского гарнизона на Камчатке над англо-французами вскоре разнеслась по всему миру.

* Даты приведены по старому стилю.

Источники

1. Журнал военных действий, веденный на фрегате "Аврора" под командою капитан-лейтенанта Изыльметьева с 14 июля по 28 августа 1854 года // Завражный Ю. Забыть адмирала! : историческое расследование с размышлениями . - Петропавловск-Камчатский, 2005. - С. 182–189.

2. Защитники отечества: героическая оборона Петропавловска-Камчатского в 1854 году: сб. офиц. докум., воспом., статей и писем . - Петропавловск-Камчатский, 1989.

3. Дитмар К. Поездки и пребывание в Камчатке в 1851–1855 гг. - Петропавловск-Камчатский, 2009.

А. П. Пирагис , Петропавловск-Камчатский,
август 2009 года.

Публикуется впервые.

Павел Калмыков

ПЕТРОПАВЛОВСКОЕ ДЕЛО
Следующее письмо было получено от г. Rochfort из Clogrenane, графство Карлоу, ныне служащего мичманом на борту корабля Ее Величества President:-
" Корабль Ее Величества, President, Петропавловск, Камчатка, 5 сентября.
[Дата обозначает начало письма, а закончено позже.]
"Прошлое письмо я писал вам в море, когда мы покинули Сандвичевы острова. Я отправил его с кораблем Ее Величества Amphitrite, который расстался с нами, чтобы идти к берегам Америки. С той поры я побывал в бою. Мы прибыли сюда 29 августа. Городок оказался недурно укреплен; помимо семи или восьми батарей, полагаю, внутри гавани есть еще две-три, которых мы не увидели. Там же находится фрегат Аврора, 44 пушек, и еще один военный корабль поменьше, именуемый Двина.
" На другой день как мы вошли, адмирал Прайс намеревался атаковать городок, но в тот момент, когла мы поднимали якорь, чтобы приблизиться к батареям, адмирал выстрелил в себя из пистолета, думается, из-за большого переживания за исход сражения; но, поскольку на корабле это как бы втихомолку, то лучше и не говорить об этом лишнего. Разумеется, в тот день бой был остановлен, а командование принял французский адмирал. На следующий день мы подошли и начали стрелять по батареям. Мы сумели заставить одну батарею замолчать и высадили своих морских пехотинцев, которые заклепали другую.
Мы в тот день не пострадали от выстрелов, но на французском флагмане был один человек убит и шестеро ранены; у большинства остальных кораблей имелись повреждения, но никого не ранило. После этого французский адмирал сказал, что возобновлять атаку не будет, но наши капитаны убедили его атаковать городок еще раз. Поэтому вчера, то есть 4 сентября, около половины шестого утра, корабли начали обстрел двух батарей, которые были подавлены примерно в течение часа, хотя за это время корабли многократно были пробиты их выстрелами. Тогда все наши корабли отправили свои лодки с людьми, столь многими, сколько возможно было послать; в целом высадилось приблизительно 700 человек, считая морских пехотинцев. С людьми President"а отправился и я, мы высадились вблизи одной из батарей, оставленной русскими, заклепали орудия и затем ринулись вверх по холму, находившемуся близ батареи, что было большой ошибкой, поскольку до высадки было запланировано продвигаться в город подножьем холма и взять маленькую батарею пяти пушек, находящуюся там, и взорвать их пороховой погреб. Конечно, то, что люди бросились на холм без приказа, плохо для нас обернулось.
Русские, которые были наверху, стреляли по ним вниз с наивозможной быстротой. Я не знаю, как уцелел, поскольку пули свистели вокруг со всех сторон, и несколько человек рядом были ими ужалены. Когда я добрался до вершины, там была круча, похожая на обрыв к берегу, где остались наши лодки. Русские скрывались в чаще совсем рядом, и так избивали людей, что мы были вынуждены отступать вниз по крутому холму, и это было самым ужасным, поскольку холм состоял из сыпучей земли и камней, которые катились на нас, пока мы спускались, и очень многих поранили, я думал, мне уже не суждено добраться до низу. Несколькими камнями мне досталось, но это пустяки, о чем не стоит и говорить.
" С President"а было убито 10 матросов и 1 офицер, капитан морской пехоты, кроме того, 42 раненых; а поскольку потери других кораблей примерно соответствовали, то дело оказалось пагубным.
" Рассудив, что городок для нас чересчур силен, чтобы еще раз атаковать его, мы покинули Петропавловск 6 сентября.
Едва выйдя из бухты, мы увидели два судна; одно оказалось маленькой российской шхуной, которую захватил наш пароход Virago. Мы же, будучи лучшим парусником эскадры, преследовали другое судно, нагнали часа через четыре, и тогда оно подняло российский торговый флаг. Мы дали по нему выстрел, и оно тут же спустило флаг и сдалось. Это прекрасное торговое судно из Гамбурга, с припасами и провиантом для Петропавловска на борту. Мы ожидаем за него какие-никакие призовые деньги. Шхуну же, полностью обобрав, сожгли. Пленники распределены по всем кораблям эскадры. В числе пленников оказались четыре леди, пассажирки. Полагаю, через несколько дней французская и английская эскадры разделятся. Мы идем к острову Ванкувер, а французы к Сан-Франциско - это город неподалеку от Калифорнии. Наши письма удут с французскими судами. Я надеюсь, что дома дела наших военных флотов идут успешнее, чем в Tихом океане. Полагаю, до следующего года нападать на Петропавловск мы не будем, поскольку благоприятная погода в конце [сентября] месяца заканчивается, а потом до апреля наступают холода и часты ураганые ветры.

Адмирал Прайс казался таким здоровым стариком, любой бы подумал, что он проживет еще долго и будет едва ли не последним, кто сделает то, что он сделал. Его смерть омрачила на корабле всех, поскольку его очень любили. Мы шли в бой с его мертвым телом на борту; днем позже его похоронили на берегу бухты, противоположном городу. Дерево с инициалами "D. P.", вырезанными ножом, указывает, где он положен".

В середине прошлого века основные противоречия между Россией, укреплявшей свои южные границы, и противостоявшей ей Великобританией с союзниками возникли на Балканах и Ближнем Востоке. Они послужили причиной Крымской войны. В планах Англии и Франции определенное место занимали дальневосточные окраины России, в первую очередь Петропавловский порт — ее главная военно-морская база на Тихом океане. Англия и Франция намеревались отобрать у России Аляску и богатые промыслами Алеутские и Командорские острова, побережье Берингова и Охотского морей, проникнуть на Камчатку, Сахалин.

С этой целью одна из объединенных англо-французских эскадр под командованием контр-адмирала Прайса крейсировала в Тихом океане, ожидая начала войны. С ее объявлением летом 1854 года шесть военных кораблей: фрегаты «Президент», «Пайке», «Форт», «Евридика», бриг «Облигадо» и пароход «Вираго» двинулись к Петропавловскому порту. Зная о возможном нападении на город, губернатор В. С. Завойко принимал меры к организации обороны. Но гарнизон располагал малыми силами и слабым вооружением. 19 июня подошла неожиданная подмога: в гавани бросил якорь фрегат «Аврора» под командованием И. Н. Изыльметьева, случайно избежавший пленения англо-французской эскадрой. На следующий день подошел корвет «Оливуца», и, наконец, 24 июля на военном транспорте «Двина» прибыли 350 солдат из устья Амура. В. С. Завойко обратился с воззванием к жителям города, окрестных сел и поселений, в котором говорилось: «Петропавловский порт должен быть всегда готов встретить неприятеля. Я пребываю в твердой решимости, как бы ни многочислен был враг, сделать для защиты порта и чести русского оружия все, что в силах человеческих возможно, и драться до последней капли крови». Началось всеобщее обучение. Те, которые не могли держать оружие, помогали в другом деле. Изо дня в день, от зари до зари кипела работа. Общими усилиями было построено семь батарей, насчитывавших сорок пушек. В большинстве своем они сооружались под руководством ийженер-поручика К. И. Мровинского (деда известного советского дирижера Е. А. Мравинского).
К моменту прихода вражеской эскадры численность гарнизона, несмотря на существенное пополнение, составляла всего 988 человек. В это число входили 18 русских добровольцев, 36 охотников-камчадалов, экипажи транспорта «Двина» и фрегата «Аврора», на которых было 27 пушек. Силы союзников в несколько раз превосходили их: они насчитывали 2140 человек экипажа и 500 солдат морской пехоты, вооруженных дальнобойными штуцерами; эcкадра на вооружении имела 212 новейших пушек и бомбических орудий.
17 августа 1854 года англо-французская эскадра вошла в Авачинскую бухту. Началась героическая оборона города, которая длилась десять дней. Дважды враги пытались захватить Петропавловский порт. Они рассчитывали найти здесь незащищенную территорию, которую смогут легко разорить, и уничтожить население, но встретились с подготовленными позициями и героизмом русских людей, отстаивающих свою землю. Понимая, что победы не добиться, и боясь позора, командующий объединенной эскадрой английский контр-адмирал Прайс до главных боевых действий покончил жизнь самоубийством. Главной ареной боя стала Никольская сопка, где 24 августа схлестнулись две силы. Свыше 900 англичан и французов высадились на берег и устремились на сопку. Им противостояли всего около 300 русских воинов. Никольская сопка вместила такое количество людей, какого она еще не видела. На вершине стороны сошлись и схватились врукопашную. Противник бежал, оставив защитникам знамя полка. Потеряв 450 человек убитыми и ранеными, завоеватели отказались от захвата города и покинули бухту.
Неувядаемой славой покрыли себя защитники третьей батареи под командованием Александра Максутова, не пустившие десант врага на свой участок обороны. Рапорт о победе и трофейное знамя доставить в Петербург было поручено одному из славных защитников города — Дмитрию Максутову, командиру второй батареи. Лучом солнца, вдруг прорвавшимся сквозь мрачные тучи, назвал советский академик Е. В. Тарле известие об этой победе. Вскоре весь мир узнал о подвиге защитников Петропавловского порта. Имена Александра и Дмитрия Максутовых, Ивана Николаевича Изыльметьева, Семена Удалова, Василия Степановича Завойко чтят камчатцы. Именами А. П. Максутова, С. Удалова и В. С. Завойко названы улицы нашего города, а Никольская сопка стала священным памятником доблести, геройства и мужества русского человека.

взято отсюда

14 (26) апреля 1854 г. из перуанской гавани на Тихом океане Кальяо внезапно ушёл русский фрегат «Аврора», который за несколько дней до того пришёл сюда. В Кальяо находились военные корабли англичан и французов, видевшие манёвры «Авроры». Только 25 апреля (7 мая) узнали они, что ещё в марте Наполеон III и королева Виктория объявили России войну.
Англо-французская эскадра направилась к Петропавловску. У них были следующие силы: французские корабли «Форт» с 60 орудиями, «Эвридика» с 30 орудиями, «Облигадо» с 12 орудиями; у англичан: «Президент» с 50 орудиями, «Пик» с 46 орудиями, «Вираго» - пароход с 6 орудиями. Французской флотилией командовал адмирал Депуант, английской - адмирал Прайс. Так как Прайс имел старшинство по чину, то он являлся главнокомандующим всей эскадры. На разведку был послан «Вираго». Он, прикрывшись флагом Соединённых Штатов, прошёл в Авачинскую бухту. Разведка показала, что в этой губе стоят фрегат «Аврора» с 44 пушками и транспорт «Двина» с 12 пушками, гавань защищена батареями.
Уже в марте 1854 г. на Камчатке знали о близящемся разрыве - и закипела работа, воздвигались батареи. 19 июня (1 июля) пришла «Аврора». После пришёл транспорт «Двина», который привёз объявление войны и 300 солдат.
Прайс был расстроен тем, что упустил «Аврору». Теперь же, увидев фрегат готовым к бою, он сознавал последствия оплошности, в которой его могло обвинить адмиралтейство. 18 (30) августа Прайс прогуливался по палубе, затем пошёл в каюту, вынул пистолет, приложил дуло к сердцу и выстрелил. Высшее командование перешло к адмиралу Депуанту.
19 (31) августа Депуант приказал открыть огонь против русских батарей. Бомбардировка возобновилась 20 августа (1 сентября). Батарея, находившаяся на Сигнальном мысу, выдерживала самое жестокое нападение; на ней находился губернатор Камчатки генерал-майор Завойко. Батарея Красного Яра, имеющая 3 орудия, в продолжение 1½ часов выдерживала непрерывный огонь. Платформы были засыпаны землёй; станки, тали и брони перебиты. Неприятель свозил десант к Красному Яру: командир батареи при 30 человеках и при повреждении всех орудий, не находя возможным защищать пост против 600 человек десанта, отступил. Французы, вскочив на Красный Яр, наполнили батарею и подняли флаг; только что он развился, как бомба с английского парохода ударила в самую середину массы десанта. Прежде чем французы успели опомниться, «Двина» и «Аврора» открыли по ним огонь. Подоспевшие русские стрелковые партии при криках «ура» бросились вперёд. Несмотря на то, что он был по крайней мере вчетверо сильнее наших партий, неприятель начал отступление бегом.
21 августа (2 сентября) в Тарьинской губе англичане и французы хоронили адмирала Прайса. Здесь они встретили американских матросов с судна, заходившего в Петропавловск. Американцы указали на существование тропинки, по которой можно провести десант к Петропавловску.
24 августа (5 сентября) 1854 г. в ½ 7-го пароход, взяв 2 фрегата на буксир, повёл их к перешеечной батарее лейтенанта князя Максутова. Подойдя на пушечный выстрел, французский фрегат открыл огонь. Князь отвечал сначала с успехом. Но батарея была земляная, открытая, имела всего 5 орудий и вот уже более получаса выдерживала огонь 30 пушек. Более половины прислуги ранены и убиты; остаётся одна пушка; её наводит сам князь, стреляет, и катер с десантом идёт ко дну. Фрегат палит целым бортом, и при криках «vivat» с неприятельских судов князь падает с оторванной рукой.
Между тем английский фрегат стал против батареи капитан-лейтенанта Королёва и начал громить её. Вот и эта батарея приведена в неспособность действовать, и 22 неприятельские шлюпки устремились к берегу. Положение было более нежели критическое. Зашед в гору, неприятель осыпал всю лощину градом пуль и гранат. Генерал-майор Завойко отдал приказание «сбить англичан с горы». Маленькие отряды в 30 и 40 человек, поднимаясь на высоты под ружейным огнём, осыпаемые гранатами, сбили, сбросили и окончательно поразили англичан и французов. Преследуемые штыками наших матросов, они толпами бросались с обрывов. Сбросив неприятеля с горы, стрелковые партии, усевшись на обрывах, поражали его ружейным огнём, когда он садился в шлюпки. По грудь, по подбородок в воде французы и англичане спешили к катерам и баркасам; видели баркас сначала битком набитый народом, а отваливший с 8 гребцами; всё остальное переранено, перебито и лежало грудами, издавая стоны.
В час ударили отбой, петропавловцы собрались, принесли убитых и раненых - наших и врагов, и что же: между убитыми найден начальник десанта, - так должно полагать по оказавшимся при нём бумагам. Сведения из бумаг показывают число десанта в 676 человек, не считая гребцов и подкреплений, с которыми всех на берегу было с лишком 900 человек. Наши стрелковые партии, бывшие в деле, в соединении не представляли более 300. Трофеями был английский флаг, 7 офицерских сабель и множество ружей и холодного оружия. Неприятель, исправив повреждения, 27 августа (8 сентября) к 8 часам снялся с якоря и ушёл в море.
Больше в эту войну Петропавловску не суждено было сыграть военной роли. Решено было не ждать нового появления неприятельской эскадры и эвакуировать население, а также разоружить батареи. Весной 1855 г. фрегат «Аврора», корвет «Оливуца» и четыре транспорта, забрав грузы, команды и жителей, вышли в море. 19 (31) мая 1855 г. в Авачинскую бухту вошло 12 неприятельских военных кораблей. Они бомбардировали город без жителей и батареи без пушек. Но никакого военного значения это уже не имело.

.)

Б ыло в России такое время - время офицеров-интеллигентов.
Они служили Отечеству - а не власти. Выслужиться перед начальством и при этом уронить честь - подобное было для настоящего русского офицера позором.
Вспомним хотя бы Дениса Давыдова, который отказался от чина полковника, потому что, как заявил он императору, тому было «неодолимое препятствие»: надо было сбрить усы, которые тогда разрешалось носить лишь гусарам.
Власть в России практически всегда была безнравственна. Но существовало сословие, которое этому противостояло. История ХХ века - история уничтожения этого сословия - людей чести.
Поэтому ныне такие офицеры (в том, прежнем смысле) воспринимаются как чудо.
Итак, разговор - о чести.

Э то была Крымская война, хотя, по сути, это, конечно, была настоящая первая мировая. И начала ее не Англия, не Франция, не Турция и не Сардинское королевство, а Россия.
Шла Крымская война, но это случилось очень далеко от Крыма - на самом краю России, на Камчатке. Речь о героической обороне Петропавловска.
Летом 1854 года на Петропавловский порт двинулась объединенная англо-французская эскадра под командованием контр-адмирала Прайса. Ждать помощи было неоткуда. Генерал-губернатор Камчатки Василий Степанович Завойко обратился к петропавловцам. К обороне готовились всем городом.
Силы противника превосходили в несколько раз: 2200 человек против 1018, 210 пушек против 74, однако взять порт им не удалось.
Командующий англо-французской эскадрой контр-адмирал Прайс застрелился перед (ПЕРЕД!) боем и был похоронен на берегу Тарьинской бухты (ныне бухта Крашенинникова) - там, где сейчас закрытый город подводников Вилючинск. Этот загадочный поступок сделал английского контр-адмирала единственным в мировой истории военачальником, лишившим себя жизни перед сражением.

Два капитана
Капитан третьего ранга запаса Юрий ЗАВРАЖНЫЙ очень любит свой город. 46 лет назад, когда ему было 2,5 месяца от роду, его родители переехали с материка на Камчатку - в Вилючинск. О том, что где-то здесь, на берегу бухты, полтора века назад был похоронен английский адмирал, но могила считается безвозвратно утерянной, Завражный слышал с самого детства. И его зацепило: почему бы не найти?
Он окончил военно-морское училище, служил там же, на Камчатке, затем ушел в запас и начал поиски. Для начала Завражный постарался перечитать о событиях тех дней все, что нашел в наших библиотеках. Этого ему показалось мало. Тогда Завражный узнал, что в Великобритании есть Общество изучения Крымской войны. Он познакомился с членом этого общества Кеном Хортоном, пенсионером флота ее величества, и они стали обмениваться документами и источниками - картами, схемами, рисунками, фотографиями, газетами того времени.
Выяснилось, что англичане и русские совсем по-разному рисуют картину Петропавловского боя. Искажения фактов и замалчивания с обеих сторон диктуются чрезмерным патриотизмом - англичане стесняются своего поражения, русские преувеличивают свои подвиги. Кен предложил совместно написать на двух языках хронику событий тех лет, по возможности - наиболее правдивую. Исполнить замысел Юрию пришлось одному - Кен умер. Завражный написал блестящую книгу «Забыть адмирала!» (увы, напечатана тиражом всего лишь 1000 экземпляров) и посвятил ее памяти своего английского друга.
Капитан Завражный разгадал тайну гибели контр-адмирала Прайса и доказал, что тот честно выполнял свой долг и достоин того, чтобы Англия им гордилась.
На поиски места захоронения ушли годы. Неудивительно, ведь могила затерялась уже через десять лет после боя: свидетели поменяли место службы и жительства, а буйная камчатская природа сделала свое дело.
Однако не это оказалось главной причиной.
Тарьинская бухта - идеальная гавань. Поэтому в августе 1938 года здесь бросили якорь три первые советские подводные лодки, с которых и начинается летопись знаменитого «Осиного гнезда» - крупной тихо-океанской базы атомоходов. Бухту переименовали. Появился (только не на картах) город Вилючинск.
Юрий Завражный уверен, что место погребения все же было известно, но все, что давало возможность кому-либо точно его установить, было тщательно вытравлено - во всех архивах, в опубликованных документах свидетелей боя, как русских, так и зарубежных. Зачем?
А затем, что, согласно действующим нормам международного права, воинское захоронение на территории иного государства считается находящимся под юрисдикцией того государства, чьи подданные в нем захоронены. То есть Англия и Франция имеют право на маленькие участки земли возле нашей секретной базы - если, конечно, кто-то сможет их найти.
Капитан Завражный смог. Нет, он не откопал гроб с прахом Дэвида Прайса. Это оказалось невозможным. Его кости и кости около сотни английских и французских матросов и морских пехотинцев были выкопаны бульдозерами, тщательно перемешаны с грунтом, развезены и утрамбованы, втоптаны в камчатскую землю при строительстве транспортного цеха режимного судоремонтного завода, стоящего на берегу бухты.
Завражный нашел деньги на памятник (спонсором и изготовителем выступила «Вилючинская верфь»), выбрал красивое место неподалеку от завода (практически реальное место захоронения) и в октябре прошлого года установил там трехметровый металлический крест с памятной надписью. Фотографию памятника Завражный послал ее величеству королеве Великобритании Елизавете Второй, из канцелярии которой вскоре пришел ответ: мол, королева тронута. А Национальный морской музей в Гринвиче взял вилючинский памятник на учет и присвоил ему персональный номер - М5434.
Местный батюшка согласился крест освятить. Завражный еще спросил на всякий случай: ничего, мол, что тут католики, лютеране. Батюшка удивился: «Господь с вами, вы что, не соображаете, что Бог один?».
Но освятить крест все же не удалось. Через две недели он был снесен по приказу и под личным руководством начальника Вилючинского судоремонтного завода капитана первого ранга Владимира АВЕРИНА. На то были аж четыре причины, объяснил Завражному заместитель Аверина по воспитательной работе: первая - памятник находится на территории завода; вторая - поставлен без разрешения властей и согласования с дирекцией; третья - нечего ставить монументы нашим противникам; четвертая - вот приедет высокая комиссия, и что Аверин будет ей объяснять про памятник иноземцам?
И не то так расстроило Юрия Завражного, что этот участок земли все-таки территорией завода не являлся, не то, что разрешение главы города было (пусть и устное), не то, что стыдно спустя полтора века называть англичан противниками (англичан, которые помогали нам в Великой Отечественной войне, а год назад спасли наш батискаф, затонувший у Камчатки), - нет, не это, а то, что «патриотичный» заместитель начальника по воспитательной работе имя-отчество Завойко вспомнить не смог.
И капитан Завражный на страницах местной газеты назвал капитана Аверина «трусом в полковничьих погонах».
…31 августа 1854 года в вахтенном журнале английского флагманского фрегата была сделана запись: «Контр-адмирал Прайс был застрелен пистолетной пулей, своею собственной рукой». 31 августа 2006 года капитан Аверин выиграл в Вилючинском городском суде у капитана Завражного дело о защите чести, достоинства и деловой репутации, оцененных им в десять тысяч рублей.
Англичанам о судьбе памятника Завражный так и не сообщил и с ужасом думает, что они могут случайно узнать об этом сами. Ему стыдно за свою страну.

Два адмирала
Генерал-губернатор Камчатки Василий Степанович ЗАВОЙКО получил чин контр-адмирала после отражения атаки англо-французской эскадры в 1854 году. Военную карьеру он начал в 12 лет, став гардемарином Черноморского флота. Дважды совершил круго-светные путешествия. А в 1850 году был назначен губернатором на Камчатку. Первое чудо Завойко совершил в Петропавловске как губернатор: за четыре довоенных года, практически не имея на то никаких средств, соорудил в порту пристань, верфь, литейные и другие мастерские, устроил лечебницы, кирпичный заводик, новые казармы. Второе чудо - как начальник военного гарнизона, обреченного на поражение в неравном бою.
О том, что война уже объявлена, на тихоокеанском театре военных действий узнали, естественно, в последнюю очередь. Для подготовки к обороне у Завойко не было ни времени, ни людей, ни средств. Однако защитники порта сумели построить семь батарей, грамотно расположив их, учитывая рельеф местности.
Защитники Петропавловска были единодушны. Даже дети наотрез отказывались покидать город и помогали взрослым на батареях. У одного мальчика, Матвея Храмовского, ядром оторвало руку, но он мужественно и без слез перенес ампутацию плеча, а на вопрос командира: «Больно?» - только прошептал: «Больно… ну и что? Это же за мой город!».
Союзники предприняли две неудачные атаки порта. Сразу после боя под Никольской сопкой собрались все участники обороны города. С положенными воинскими почестями в братской могиле похоронили павших в бою защитников. В другой братской могиле по соседству, также с воинскими почестями, похоронили погибших десантников. Тогда это было нормально у офицеров - уважать своего противника.
О подвиге Петропавловска узнали вся Россия и весь мир. Однако Николай I не расщедрился на награды: всего два ордена - Завойко, еще награждены 17 офицеров, 3 чиновника и 18 нижних чинов, хотя Завойко представлял к наградам только солдат и матросов 75 человек. Мальчику-герою Матвею Храмовскому не дали ничего, даже мизерной пенсии. Впрочем, и тогда это не вызвало особого удивления - к подобному в России привыкли давно (сейчас к этой «славной» традиции добавилось разве что назначение «стрелочников», избираемых начальством часто как раз из числа героев).
Петербургским чиновникам победа в Петропавловске оказалась не очень-то нужна. Ни у кого из российских министров здесь не было личного интереса (не то что в Крыму, где у них были дачи, дворцы и частные заводы!). Кровь пролилась зря. Второй раз допустить этого было нельзя (в том, что англо-французская эскадра, жаждущая реванша, вернется в Авачинскую губу следующим летом, никто не сомневался). Поэтому генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев-Амурский велел Завойко скрытно от неприятеля перенести Петропавловский порт на Амур.
Работы шли круглосуточно. В апреле, пробив топорами во льду неширокий проход-фарватер, флотилия покинула порт. Корабли не могли вместить всех желающих, кому-то пришлось остаться. Осталась в брошенном Петропавловске и семья Завойко (любящая жена и девятеро детей): контр-адмирал не нашел для себя возможным увозить своих родных в первую очередь и пожертвовал их местами на кораблях для других (потом семья, слава богу, воссоединилась). Сегодня - из времени генеральских дач, отстраиваемых солдатами-срочниками, - понять этот поступок Завойко сложно.
Застав Петропавловск почти пустым, взбешенные противники стали крушить все, что попадется под руку. Крушили и жгли две недели кряду. А разорив все, покинули порт. Но через некоторое время нашли русскую флотилию в заливе Де-Кастри и… опять упустили ее, потому что плохо знали географию и думали, что Сахалин - это полуостров.
Кстати, почему союзники, войдя через год в брошенный Петропавловск без боя, без потерь, не стали обустраивать на Камчатке свою колонию? Неужели кровь и вправду пролилась зря?
Это была странная война огромных империй. Большой вопрос: нужны ли были «владычице морей» Англии новые колонии? Или просто взыграли имперские амбиции: мол, надо осадить Россию, она - в буквальном смысле - слишком далеко зашла, заняв всю Сибирь, Дальний Восток и даже Русскую Америку.
После событий 1855 года лондонская «Таймс» написала: «Русская эскадра под командованием адмирала Завойко переходом из Петропавловска в Де-Кастри и потом из Де-Кастри нанесла нашему британскому флагу два черных пятна, которые не могут быть смыты никакими водами океанов во веки веков».
«Таймс» ошиблась. Эти-то пятна давно смыты. Смыты кровью англичан - наших союзников во Второй мировой.
А вот сможет ли Россия смыть свои черные пятна? Что у нас там с памятью о Василии Степановиче Завойко, которого даже противники с уважением ставили выше собственных флотоводцев? Улица в Петропавловске, названная его именем? Полуостров? Остров? Военная яхта «Адмирал Завойко» переименована в «Красный вымпел», памятник во Владивостоке снесен. Ныне в Петропавловске, если хотят охарактеризовать плохие условия жизни, вспоминают имя военного поселка - «как в Завойко». Хороша память?
Даже могилу его умудрились потерять. До 1985 (!) года никто не знал, где похоронен один из величайших русских адмиралов - защитников Отечества! Надо было простой учительнице из украинского села Великая Мечетня Николаевской области прочитать роман Александра Борщаговского «Русский флаг» и вспомнить, что она случайно видела фамилию Завойко на старой заросшей могиле заброшенного кладбища…
А ведь так легко было просто отдать противнику ключи от гарнизона. И никто бы не упрекнул - ведь слишком неравными были силы, и помощи ждать было неоткуда. Но не отдал. Мыслил категориями чести.

Возможно, не последним фактором, приведшим русских к победе, стала гибель командующего объединенной англо-французской эскадры контр-адмирала Дэвида Пауэлла ПРАЙСА .
Почему он застрелился? От отчаяния или нечаянно?
Сразу после рокового выстрела никто - ни русские на берегу, ни союзники на рейде - в сознательное самоубийство верить не хотели. Но чуть позже все сошлись на одном: адмирал Прайс застрелился из страха ответственности за свои действия. Это было удобно всем: и русским (мол, пришедший атаковать адмирал не поверил в успех сражения и с испугу застрелился), и союзникам (боялся ответственности за исход дела и опять же застрелился, завалив все дело).
С тех пор в истории британского флота нет места контр-адмиралу Прайсу - не любит гордая Британия вспоминать о своих конфузах. А в нашей истории он фигурирует как трусливый полководец-агрессор, которому поделом.
Но где такое видано, чтобы военачальник обдуманно застрелился перед сражением, которое собирался выиграть? Ведь Прайс составил замечательный план предстоящего сражения, где предусмотрел все.
Юрий Завражный как морской офицер запаса не захотел верить в сознательное самоубийство Дэвида Прайса. Не хотел в него верить и Кен Хортон, его английский друг. И они стали тщательно изучать биографию контр-адмирала.
Труса Прайс не праздновал никогда. В 11 лет он записался на службу в Королевский флот, в 11 же лет принял участие в первом морском сражении. Потом сплошные подвиги: шлюпка против шхуны, шлюпка против брига. Сам всегда шел в бой врукопашную, дважды пережил плен и несколько раз был ранен. Никогда ничего не боялся.
Как-то раз молодой мичман Прайс забрался на купол собора Святого Павла в Лондоне и повязал там свой платок. Затем спустился и предложил желающим снять его. Желающих не нашлось. Тогда Прайс снял его сам.
На мачты он не боялся лазить до последнего дня своей жизни. Его очень любили и уважали на эскадре. Но не очень-то жаловали наверху. А кому в Адмиралтействе мог понравиться офицер без роду без племени (Прайс был родом из безвестной и небогатой уэльской семьи), смело высказывающий свое мнение? Поэтому в послужном списке контр-адмирала Прайса на 22 года службы приходится 30 лет отставки. «Здесь ключ, - считает Юрий Завражный. - Беда настоящего моряка, что его постоянно тянет в море, тянет всегда, до слез, до тяжести в груди, даже когда он еле ходит по суше. Британское адмиралтейство сначала вдоволь поиздевалось над человеком, а потом отправило за тридевять земель командовать эскадрой, даже не утрудив себя постановкой ему конкретных задач».
Он не спал пять суток. Он был готов к бою. Не хватало последнего штриха. Он спустился вниз, чтобы взять пистолет - для полной экипировки. Он не собирался стреляться, когда спускался вниз, - он собирался выиграть бой. Он не хотел стреляться, когда брал в руку пистолет, - он хотел заткнуть его за свой пояс, но… выстрелил себе в сердце. Это не был сознательный поступок - желающий свести счеты с жизнью не будет делать это посреди палубы на виду у всех. Поэтому, умирая и осознав, что оставил эскадру в решительный момент без командира, контр-адмирал скажет своему капеллану: «Я совершил страшное преступление!».
Вот что пишет об этом Завражный:
«Состояние аффекта из-за возведенного в квадрат, в куб осознания своей ответственности (а вовсе не боязни ответственности!), и не за исход дела, а за жизни сотен людей - вот главное звено той причинно-следственной цепочки, итогом которой стал роковой выстрел.
Господа англичане! Господа русские! Перестаньте называть контр-адмирала Прайса трусом. Он им никогда не был.
В свое сердце стреляет только тот, кто мучим болью своей совести, кто не пытается таким образом уйти от проблем, а просто судит - судит самого себя. Осознанно или подсознательно - это совершенно не важно.
Таким образом, самоубийство Прайса не было самоубийством. Это был несчастный случай».
«Когда время утишит страсти, англичане, без сомнения, почтут память павшего воина достойным мавзолея и поставят его на могиле сраженного адмирала», - написал полтора века назад герой обороны Петропавловска капитан первого ранга Арбузов.
«Время утишило страсти уже давно. Единственный «мавзолей» на берегах нынешней бухты Крашенинникова - это знаменитый могильник, захоронение радиоактивных отходов…» - написал полтора века спустя капитан третьего ранга Завражный.

Третий адмирал
…Ответственность - это что-то неотделимое от чести.
Летом 2005 года в бухте Березовой у берегов Камчатки затонул наш батискаф. Собственными силами спасти аппарат было невозможно, на выручку пришли англичане. Операция спасения закончилась удачно - все семеро членов экипажа остались живы, хотя и провели в тяжелейших условиях на глубине 220 метров более двух суток.
Никто из тех, кто должен был по рангу возглавить спасательную операцию, этого не сделал. Командующий Тихоокеанским флотом Федоров даже не вылетел из Владивостока в Петропавловск. Командующий группировкой войск и сил на северо-востоке РФ Гавриков находился в это время в Петропавловске, но тоже остался в стороне. Так же поступили военные начальники, прилетевшие из Москвы.
Ответственность взял на себя замкомандующего группировкой контр-адмирал Александр ЗАИКА - может, и не по рангу, но по долгу. По долгу чести.
Он-то и оказался впоследствии героем-«стрелочником». Вскоре после события контр-адмирал Заика был отстранен от должности указом президента и покинул Камчатку. Все остальные начальники остались на своих местах.
Вот какое совпадение: этот контр-адмирал, о котором все отзываются как о профессионале и порядочном человеке, тоже жил в Вилючинске - в городе, в котором живет капитан Аверин, оценивший свою честь в десять тысяч рублей, в городе, который ни за что никогда не покинет капитан Завражный, считающий делом чести восстановить имя и добрую память об английском контр-адмирале, в городе, на территории которого и покоится прах Дэвида Пауэлла Прайса.

Екатерина ГЛИКМАН
06.11.2006

160 лет назад, 16 (29) августа 1854 года, у Петропавловска появилась англо-французская эскадра. Началась битва за Петропавловск, которая завершилась полной победой русских. Во Франции и особенно в Англии не скрывали ярости: союзный флот напал на Петропавловск, но потерпел поражение и удалился, не достигнув ни одной из поставленных целей.

Предыстория

Никакого значения, ни военно-стратегического, ни экономического, нападение британцев на Соловки и Колу () не имело. Оно имело только пропагандистский эффект. О «победе» над «русским портом Колой» говорили в Англии с большим удовольствием и жаром. Эта шумиха должна была скрыть, что кампания 1854 года началась для союзников без особых успехов (кроме взятия Бомарзунда). Известия о сожжении Колы стало радостным чтением для лондонских обывателей и показывало мощь «владычицы морей».

Более серьёзные планы у британцев имелись на Тихом океане. Британская империя стремилась достичь господства в Тихом океане. А для этого необходимо было нанести серьёзный удар Российской империи, которая, владея русским Дальним Востоком, Камчаткой и Аляской, могла достичь полного доминирования в северной части Азиатско-Тихоокеанского региона. К сожалению, в Петербурге преобладал западоцентризм. Подавляющая часть ресурсов империи уходила на европейские, включая Балканы, дела. Восточные земли осваивались почти исключительно благодаря подвижничеству, личному подвигу ряда государственных деятелей, исследователей и промышленников. Десятки лет мира не были использованы для создания промышленной базы на Дальнем Востоке и формирования военного потенциала, способного удержать за Россией уже присоединенные земли и подкрепить силой возможную экспансию империи в новые земли. В частности, Россия имела все возможности для присоединения Гавайских островов, новых земель в Америке, создания протектората в Корее и т. д., но не использовала их.

Поэтому Восточная война стала серьёзным вызовом для России, возникла реальная угроза потери территорий на востоке империи. Британцы не смирились с тем, что уже длительное время значительная часть северного тихоокеанского побережья принадлежала Российской империи. Особенно усилилось у Британии желание подорвать позиции России на Тихом океане в середине XIX столетия. Легко разгромив Китайскую империю в Первой «опиумной» войне 1840-1842 годов, британцы считали, что теперь пришло время «поставить на место» и Россию, чтобы достичь полного превосходства Британской империи в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Наиболее дальновидные деятели России уже с 1840-х годов стали тревожиться за будущее русских тихоокеанских владений. Особенно опасались за Камчатку. Было подозрительно, что с середины 1840-х годов в порт зачастили иностранные китобои, вели себя они отвратительно, как хозяева, стали совершать различные бесчинства. В Петропавловск стали приходить английские суда, часто под чужим флагом. Было очевидно, что противник ведёт разведку.

В 1848 году граф Николай Николаевич Муравьёв, который с 1847 года стал генерал-губернатором Восточной Сибири, обратил внимание на растущую угрозу нападения иностранцев, в первую очередь британцев, на Камчатку и Приамурье. Надо сказать, что Николай Муравьев (Муравьёв-Амурский) сыграл выдающуюся роль в Русского Дальнего Востока, присоединив к России устье Амура. При его поддержке основывались новые русские поселения, а в начале 1854 года он добился у императора Николая I разрешения произвести по Амуру сплав войска. В мае 1854 года произошёл первый сплав войск, год спустя - второй, с солдатами прибыли на устье Амура первые русские поселенцы. Русское присутствие на Дальнем Востоке было значительно усилено.

Кроме того, в 1848 году Муравьёв решил заняться строительством военных укреплений в Петропавловске. Летом 1849 года Муравьев на транспорте «Иртыш» прибыл в Петропавловский порт. Генерал-губернатор осмотрел местность и наметил места строительства новых батарей. Так, Муравьев предлагал возвести батареи на Сигнальном мысе, на Петропавловской косе и у озера Култушного. Н. Н. Муравьёв в письме министру внутренних дел Л. А. Перовскому предупредил, что Авачинскую губу необходимо укрепить, так как без этого она может быть захвачена самой незначительной вражеской эскадрой. Место было очень удобным, и было очевидно, что во время войны противник попытается его захватить.

Русский художник-маринист Алексей Петрович Боголюбов. Оборона Петропавловского порта 24 августа 1854 года

Василий Завойко

Именно тогда губернатор Восточной Сибири назначил нового управителя Камчатки. Им стал энергичный администратор, генерал-майор по адмиралтейству Василий Степанович Завойко. Будущий герой Петропавловской обороны происходил из дворян Полтавской губернии. Его отец Степан Осипович Завойко был отставным флотским врачом, штаб-лекарем Николаевского морского госпиталя. Мать, урождённая Евфимия Фесун, происходила из казачьего рода. Семья была небогатой и владела небольшим хутором.

Василий учился Макарьевской монастырской семинарии, затем в Черноморском штурманском училище в Николаеве. Начал службу в 1821 году на бриге «Мингрелия». Служил на Черноморском флоте. В начале 1827 года был произведён в мичманы (первое офицерское звание) и переведён на Балтийский флот. На корабле «Александр Невский» участвовал в Наваринском сражении, в этом бою юноша командовал четырьмя пушками в нижнем деке и был начальником первого капральства первого абордажного отряда. Русский фрегат вел бой сразу с тремя кораблями противника, один потопил, другой захватил. За отличие в бою и личную храбрость был отмечен орденом св. Анны 3-й степени.

Затем Василий служил на корвете «Наварин», на котором в составе эскадры Гейдена принял участие в блокаде Дарданелл. После возвращения на Балтику, служил на том же корвете и бриге «Гектор». В 1833 году был произведен в лейтенанты, служил на фрегате «Паллада» под началом П. С. Нахимова. В 1834−1836 гг. совершил кругосветное путешествие из Кронштадта на Камчатку и обратно на транспорте «Амур». В 1837−1839 гг. на корабле Русско-Американской компании (РАК) «Николай» совершил кругосветное путешествие из Кронштадта к Русской Америке. С 1840 года служил в РАК и был начальником Охотской фактории. В 1842−1844 гг. Завойко обследовал всё восточное побережье Охотского моря и Шангарские острова и решил устроить бухте Аян факторию, так как Охотский порт был менее удобен. В январе 1844 г. «за успехи на пользу Отечества» Завойко получил чин капитан-лейтенанта. За учреждение Аянского порта был награжден орденом св. Анны 2-й степени, и в 1846 г. Василия Степановича произвели в капитаны 2 ранга. Он стал начальником нового порта.

В ноябре Муравьев подготовил представление на Завойко. В феврале 1850 года он был назначен исправляющим должность камчатского военного губернатора и командиром Петропавловского порта на Камчатке. Завойко организовал постройку шхуны «Анадырь», ботов «Алеут» и «Камчадал». Летом 1853 года Завойко получил чин генерал-майора и был утверждён в занимаемой должности губернатора Камчатской области.

Василий Степанович Завойко (1809−1898)

Подготовка обороны Петропавловска

В марте 1854 года Завойко получил письмо короля Гавайских островов Камеамеа III, который был дружественно настроен к России и извещал о возможном нападении летом на Петропавловск англичан и французов. В коне мая было получено официальное известие о начале войны от генерального консула России в США. Завойко немедленно обратился ко всему населению Камчатки и предупредил людей о возможном нападении противника. Петропавловский порт должен быть подготовлен обороне, а его жители готовы «не щадя жизни, противостоять неприятелю и наносить ему возможный вред». Женщин и детей необходимо было вывезти в безопасное место. Завойко отмечал: «Я пребываю в твёрдой решимости, как бы ни многочисленен был враг, сделать для защиты порта и чести русского всё, что в силах человеческих возможно, и драться до последней капли крови; убеждён, что флаг Петропавловского порта во всяком случае будет свидетелем подвигов чести и русской доблести!»

Завойко имел крайне слабые средства к обороне: гарнизон составлял всего 231 человек, а артиллерийское вооружение состояло из шести 6-фунтовых пушек и одного полевого 3-х фунтового орудия на конной тяге. Однако он смог использовать ошибку противника - союзное командование было уверено в успехе и не спешило к Петропавловску. Генерал-майор успел завершить основную часть работ по созданию главных укреплений Петропавловского порта до прибытия союзной эскадры. Батареи строили в надежде на получение затребованных у командования орудий. Кроме того, из добровольцев сформировали стрелковые и пожарные отряды.

К счастью для защитников Петропавловска, в июле 1854 года пришла неожиданная помощь. 1 июля 1854 года в порт, завершив полукругосветное плавание, вошел 58-пушечный фрегат «Аврора» (в разное время на его вооружении было 44, 54, 56 и 58 орудий) под началом капитан-лейтенанта Ивана Николаевича Изыльметьева. «Аврора» 21 августа 1853 г. вышла из Кронштадта на Дальний Восток, и двигалась по маршруту Копенгаген - Христианзанд - Портсмут - Рио-де-Жанейро - мыс Горн - Кальяо - Бухта Де-Кастри. Фрегат шёл для укрепления Тихоокеанской эскадры под командованием вице-адмирала Е. В. Путятина. Но, из-за нехватки пресной воды и цинги поразившей 2/3 экипажа (на корабле практически не было ни одного здорового человека), Изыльметьев решил сделать остановку в Петропавловске. Получив доклад о положении дел, капитан-лейтенант дал согласие на просьбу Завойко остаться в Петропавловске и помочь отразить нападение англо-французской эскадры.

Надо сказать, что «Аврору» едва не перехватил противник. Поход был тяжелым. Почти двадцать дней встречные штормовые ветры мешали выходу корабля в Тихий океан. Много людей болело: 8 матросов умерли, 35 было в тяжелом состоянии. Кораблю требовался срочный ремонт: потекли палубные пазы, ослабел такелаж, на исходе был провиант. Только 13 марта фрегат миновал кладбище кораблей» - мыс Горн. Корабль сделал остановку в перуанском порту Кальяо. Здесь русский корабль попал в окружение англо-французской эскадры. В бухте стояли британские фрегаты «Президент и «Пайк» под флагом контр-адмирала Дэвида Прайса, французские фрегаты «Форт» и «Евридика» под флагом контр-адмирала Фебрие де Пуанта, французский бриг «Облигадо». Известие о начале войны ещё не было получено, но его ждали. Русский фрегат попал в ловушку.

Внешне дело обстояла как обычно. Русский капитан-лейтенант Изыльметьев и оба адмирала обменялись обычными в мирное время визитами вежливости. Изыльметьев, стараясь не подавать виду, ускорил ремонтные работы. 14 (26) апреля 1854 г. русский фрегат смог вырваться из ловушки. Пользуясь густым туманом с «Авроры» были спущены на воду семь десятивёсельных шлюпок. Корабль поднял якорь, паруса не поднимали и шлюпки отбуксировали «Аврору» в открытое море. Там подняли паруса и скрылись в океане прежде, чем иностранцы смогли организовать погоню. Уже через неделю пришло известие о начале войны.

Поход до Петропавловска был очень тяжелым. Корабль попал в полосу жестоких ветров с непрерывными шквалами, «Аврора» набрала много воды. Болезни сразили почти весь экипаж. Умерло 13 человек. Заболел и сам Изыльметьев, он передал командование капитан-лейтенанту Михаилу Петровичу Тиролю. После прихода фрегата в Петропавловск свезли на берег и отправили на лечение на горячие ключи в деревню Паратунку 196 человек (19 спасти не удалось).

Живописец П. Т. Борисполец. Фрегат «Аврора» во время бури

Прибытие «Авроры» сильно укрепило оборону Петропавловска: часть экипажа была переведена на берег в качестве резерва гарнизона, орудия правого борта были сняты и переданы на береговые батареи, усилив артиллерийскую систему обороны. Кроме того, 24 июля (5 августа) 1854 года прибыл военный транспорт (бригантина) «Двина». Он доставил 350 солдат Сибирского линейного батальона под началом капитана А. П. Арбузова (он был назначен помощником Камчатского военного губернатора В.С. Завойко), 2 бомбические пушки двухпудового калибра и 14 пушек 36-фунтового калибра. На «Двине» прибыл военный инженер поручик Константин Мровинский, который возглавил строительство береговых укреплений. В результате к концу июля гарнизон Петропавловска составил по докладу Завойко 988 человек (349 человек на кораблях, 368 на артиллерийских батареях и 271 человек - в стрелковых партиях). С учетом нескольких десятков стрелков-добровольцев, гарнизон составил более 1 тыс. человек.

Вскоре после прибытия «Двины» на площадь собрали все команды. Сообщили им об объявление войны, затем приказ губернатора. Завойко сам попросил всех «сражаться до последней крайности если же вражеская сила будет неодолима, то умереть, не думая об отступлении. Все выразили готовность скорее умереть, чем отступить».

Днем и ночью, почти два месяца (пользуясь медлительностью противника), защитники Петропавловска возводили укрепления. Шла работа по сооружению семи береговых батарей и установке орудий. В скалах рубили площадки для орудий, недоступные для противника, перевозили с кораблей орудия, устанавливали их. В работе участвовало почти всё население города и его окрестностей (около 1600 человек). С фрегата «Аврора» и военного транспорта» Двина сняли орудия правых бортов, усилив ими береговые батареи. Корабли поставили на якоря левыми бортами к выходу из гавани, чтобы встретить огнём возможный прорыв врага. Вход в гавань закрыли боном. Для отражения десанта противника три стрелковых отряда.

Артиллерийские батареи охватывали Петропавловский порт подковой. На правом её конце, в скалах мыса Сигнальный, была расположена батарея № 1. «Сигнальная» батарея вход на внутренний рейд и была вооружена тремя 36-фунтовыми орудиями, двумя бомбическими пушками, её гарнизон составлял 64 человека. Также с правой стороны, на перешейке между Сигнальной сопкой и Никольской сопкой расположили ещё одну батарею. «Перешеечная» батарея (№ 3) была вооружена пятью 24-фунтовым орудиями, её гарнизон составлял 51 человек. У северного конца Никольской сопки, на самом берегу поставили батарею № 7. Она была предназначена для предотвращения высадки вражеского десанта в тыл и попытки захватить порт с северного направления. Батарея была вооружена пятью 24-фунтовыми орудиями, её защищало 49 человек. Ещё одна батарея располагалась на сгибе воображаемой подковы, у Култушного озера. «Озёрная» батарея (№ 6) имела на вооружении шесть 6-фунтовых орудий, четыре 18-фунтовых орудия, её гарнизон составлял 34 человека. «Озёрная» батарея подкрепляла оборону батареи № 7 и должна была держать под огнём дефиле и дорогу между Никольской сопкой и Култушным озером. Затем шли «Портовая» и «Кладбищенская» батареи (батареи № 5 и № 4). Батарея №5 была вооружена пятью практически негодными к бою 3-фунтовыми орудиями. Батарея №4 была вооружена тремя 24-фунтовыми орудиями и имела гарнизон в 24 человека. На песчаной косе Кошка находилась основная батарея № 2. «Кошечная» батарея была вооружена девятью 36-фунтовыми орудиями, одним 24-фунтовым орудием, её гарнизон составлял 127 человек.

Силы противника

7 мая контр-адмиралы Дэвид Прайс и Фебрие де Пуант получили известие о начале войны. Только 17 мая два фрегата (один английский, другой французский), в сопровождении двух пароходов, вышли в Тихий океан, в слабой надежде обнаружить «Аврору». Понятно, что русский фрегат они не настигли. Сначала стояли у Маркизовых островов, а затем перешли к Сандвичевым островам, где узнали, что 18 дней назад здесь было другое русское судно, «Двина». И здесь союзники медлили, только 25 июля покинули Сандвичевы острова и двинулись к Камчатке.

Вечером 16(28) августа с дальних маяков Завойко сообщили, что на горизонте появилась эскадра. В состав союзной эскадры входили: английские 52-пушечный фрегат «Президент», 44-пушечный фрегат «Пайк», пароход «Вираго» вооруженный 6 бомбическими орудиями; французские 60-пушечный фрегат «Форт», 32-пушечный фрегат «Евридика», 18-пушечный бриг «Облигадо». Личный состав эскадры насчитывал 2,7 тыс. человек (2,2 тыс. человек - экипажи кораблей, 500 человек - морские пехотинцы).

К месту назначения союзная эскадра подходила при неблагоприятных погодных условиях и очень медленно. На разведку был отправлен пароход «Вираго», который прикрылся флагом Соединенных Штатов и прошел в Авачинскую бухту. Русские очень скоро заметили пароход «Вираго» и выслали бот. Командир парохода не стал его дожидаться, поспешно развел пары и ушел. Стало окончательно ясно, что враг пришел.

Командир парохода доложил адмиралу Прайсу, что он видел в бухте несколько судов и береговые батареи (обнаружили три батареи). Он также отметил, что вход в узкий пролив, который соединяет океан с бухтой, ничем не защищен, хотя русские и пытаются его укрепить. Самый город Петропавловск располагался на восточной стороне большой Авачинской бухты, в глубине губы, которая соединялась с Авачинской бухтой «горлом». Эту губу и защищали «Аврора» и «Двина».

Это были первые сведения, которые союзники получили о Петропавловске. Стало очевидно, что внезапного удара не получилось, что серьёзно осложняло положение англо-французской эскадры, которая не имела возможности бороться с серьёзной обороной. Так, английские корабли были в основном вооружены короткоствольными орудиями, мало приспособленными для борьбы с береговыми укреплениями противника.